Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

По этой причин, всякое движеніе въ литератур Западныхъ народовъ истекаетъ изъ внутренняго движенія ихъ образованности, на которую въ свою очередь дйствуетъ литература. Даже т словесности, которыя подчиняются вліянію другихъ народовъ, принимаютъ это вліяніе только тогда, когда оно соотвтствуетъ требованіямъ ихъ внутренняго развитія, и усвояютъ его только въ той мр, въ какой оно гармонируетъ съ характеромъ ихъ просвщенія. Иноземное для нихъ не противорчіе ихъ особенности, но только ступень въ лстниц ихъ собственнаго восхожденія. Если мы видимъ, что въ теперешнюю минуту вс словесности сочувствуютъ другъ другу, сливаются, такъ сказать, въ одну обще-Европейскую литературу, — то это могло произойти единственно отъ того, что образованности различныхъ народовъ развились изъ одинакаго начала и, проходя каждая своимъ путемъ, достигли наконецъ одинакаго результата, одинакаго смысла умственнаго бытія. Но не смотря на это сходство, и теперь еще Французъ не только не вполн принимаетъ Нмецкую мысль, но можетъ быть даже не вполн и понимаетъ ее. Въ Германіи большею частію офранцуживаются Жиды, воспитавшіеся въ разрыв съ народными убжденіями и только впослдствіи принявшіе философское христіанство. Англичане еще мене могутъ освободиться отъ своихъ національныхъ особенностей. Въ Италіи и Испаніи, хотя и замтно вліяніе литературы Французской, но это вліяніе боле мнимое, чмъ существенное, и Французскія готовыя формы служатъ только выраженіемъ внутренняго состоянія ихъ собственной образованности; ибо не Французская литература вообще, но одна словесность XVIII вка господствуетъ до сихъ поръ въ этихъ запоздалыхъ земляхъ[25].

Эта національная крпость, эта живая цлость образованности Европейскихъ народовъ, не смотря на ложность или истину направленія, сообщаетъ литератур ихъ особенное значеніе. Она служитъ тамъ не забавою нкоторыхъ круговъ, не украшеніемъ салоновъ, не роскошью ума, безъ которой можно обойтись, и не школьною задачей учащихся; но является необходимою, какъ естественный процессъ умственнаго дыханія, какъ прямое выраженіе и вмст какъ неизбжное условіе всякаго развитія образованности. Несознанная мысль, выработанная исторіей, выстраданная жизнію, потемненная ея многосложными отношеніями и разнородными интересами, восходитъ силою литературной дятельности по лстниц умственнаго развитія, отъ низшихъ слоевъ общества до высшихъ круговъ его, отъ безотчетныхъ влеченій до послднихъ ступеней сознанія, и въ этомъ вид является она уже не остроумною истиною, не упражненіемъ въ искусств риторики или діалектики, но внутреннимъ дломъ самопознанія боле или мене яснаго, боле или мене правильнаго, но во всякомъ случа существенно значительнаго. Такимъ образомъ вступаетъ она въ сферу общаго всечеловческаго просвщенія, какъ живой неизъемлемый элементъ, какъ личность съ голосомъ въ дл общаго совта; но къ внутреннему своему основанію, къ началу своего исхода возвращается она, какъ выводъ разума къ неразгаданнымъ обстоятельствамъ, какъ слово совсти къ безотчетнымъ влеченіямъ. Конечно, этотъ разумъ, эта совсть могутъ быть затемнены, испорчены; но эта порча зависитъ не отъ мста, которое литература занимаетъ въ образованности народа, а отъ искаженія его внутренней жизни; какъ въ человк ложность разума и растлнность совсти происходитъ не отъ сущности разума и совсти, но отъ его личной испорченности.