Полное собрание стихотворений

Я знаю наперед,
Что скажет шпынь иной: «Вот выдумка какая,
Где сыщется жена такая?
Сомнительно, чтобы нашлась хотя одна».
Да у индейцев что ж? Муж умер, а жена
В огонь ведь может же бросаться,
Чтоб из любви к нему сгореть,

Так для чего ж у нас в могилу не метаться,
Чтоб вместе с мужем умереть
И по́ муже в земле зарыть себя хотеть?
Обидно нам в жена́х своих так сомневаться
И недоверчивость такую к ним иметь.
Да у индейцев ведь зато мужья и сами
Живут не как у нас с женами,
II пот зачем их жен к ним чувство таково

А в наших мудрено ль, что жару нет того,
Чтоб умереть хотеть по мужа своего?
Ну, да добро, кто прав, кто виноват — оставим,
А эту мы жену, пример жена́м, прославим.
Ужли и впрям зарыть себя она дала?
Нет, так бы замужем чрез месяц не была.

В изд. 1799 г. ст. 12—15 читаются:

Жена терзаться,
Ни спать, ни есть, ни пить,
Морить себя и рваться.
Что ей ни станут говорить
И как ни унимают

Вместо ст. 20—25.

Отчаянным словам
Я был свидетель сам.

Вот мужа как жена любила!
Нельзя, казалося, так мертвого любить.

Первоначальный прозаический план басни см. в изд. Грота, стр. 254. Источник басни впервые указан Н. С. Тихонравовым в письме Я. К. Гроту. Благодаря Грота за подаренный ему том «Сочинений и писем Хемницера», Тихонравов писал: «Я прочел этот том с живейшим интересом и позволяю себе обратить Ваше внимание на вновь изданную басню «Вдова». Меня она крайне заинтересовала, потому что сюжет ее имел множество обработок в средневековой литературе, обработок, из которых одна (в знаменитом романе «Семь мудрецов») ходила в русском переводе в XVIII в. Но Хемницер в своей басне пользовался не этим романом и даже не Петронием, а Лафонтеновой «La matrone d'Ephese» («Contes et nouvelles», книга 5). Вот пока единственная заметка, которую могу сообщить Вам по поводу Вашего прекрасного издания» (архив Грота). В другом, более распространенном варианте тот же сюжет разрабатывается Хемницером в оставшемся незаконченным стихотворном рассказе, также озаглавленном «Вдова» (см. Приложения, стр. 265). В рукописи басни сохранился набросок начала:

Опять-таки на жен! — Да как об них молчать,
Когда случай сами будут подавать...

Очевидно, Хемницер думал в начале басни реализовать следующий прозаический план: «В басню на женщин. «Опять про нас! Да, кажется, уж довольно об нас говорено». — Опять про вас. Да как про вас не говорить? Кого любишь, о том и говоришь. Или, кто славен, как о том не станешь говорить? Да вы же каждый раз новые подаете причины. Когда бы вас не почитали, ни слова б не сказали. Кого чем больше почитаешь, того тем больше вспоминаешь. Кто больше на уме, о том и говоришь. Как отважиться жениться? Ну, ежели случится жена хороша, так ведь беды. Мы в таком веке живем, что от больших бояр свое не зови своим, когда большому боярину что понравилось» (изд. Грота, стр. 290).

Чужая беда. Впервые — изд. Грота, стр. 255; редакция Капниста — изд. 1799 г., ч, 3, стр. 31. Басни «Чужая беда» и «Друзья» (см. стр. 95) составляют две разработки единого первоначального замысла. Сохранился черновой набросок, без заглавия, с началом: