Полное собрание стихотворений и поэм. Том II

Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывёт кровать,
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать.

Проснусь, и в темноте, со стула,

где спички и часы лежат,
в глаза, как пристальное дуло,
глядит горящий циферблат.

Закрыв руками грудь и шею, —

вот-вот сейчас пальнёт в меня —
я взгляда отвести не смею
от круга тусклого огня.

Оцепенелого сознанья

коснётся тиканье часов,
благополучного изгнанья
я снова чувствую покров.

Но сердце, как бы ты хотело,

чтоб это вправду было так:
Россия, звёзды, ночь расстрела
и весь в черёмухе овраг.

Нельзя определённо говорить о знакомстве юного поэта Савенко со стихами Набокова, но прозу Владимира Владимировича он точно читал и знал, об этом есть свидетельство, пусть и художественного свойства, в «Подростке Савенко» (речь об Асе Вишневской и её семье — репатриантов из Франции): «У Аси необыкновенные книги — половина их издана за границей, даже те, что на русском языке. Ася дает Эди-бэби читать свои книги, она не жлоб. И сейчас у Эди-бэби в доме лежит несколько Асиных книг — роман “Три товарища” Ремарка и несколько номеров журнала “Отечественные записки” с романом очень странного писателя В. Сирина “Дар”».

«Румынская рапсодия» («Бульвары рыжие… беда… бессонница…»)

«Приходит ко мне Пруст… / Марсель… тот самый известный… / Основоположник… / Автор… тысяч бредовых страниц…». Валентен Луи Жорж Эжен Марсель Пруст (1871–1922) — французский писатель. Получил всемирную известность как автор семитомной эпопеи «В поисках утраченного времени».

В эссе «Запахи и звуки», опубликованном в книге «Апология чукчей» (2013), есть небольшой фрагмент, посвящённый Прусту: «В июле 1994 года судьба занесла меня на несколько дней в Нормандию, в приморский городок Уистрехам, недалеко от порта Кайен, тот самый порт, куда и откуда поступал знаменитый кайенский лютый перец. Было там, у Северного моря, невыносимо холодно. В компании моего друга Патрика Гофмана, здорового рыжего верзилы — журналиста газеты “Минют”, и художницы — хозяйки дома, где мы жили, я съездил в Кобург. По каким-то делам художницы. Там в сильном дожде мы посетили отель, в котором жил Марсель Пруст и каковой попал и в его книги. Отель хорошо подсвечивают, потому он выглядит выигрышно. Печенье “мадлен” нам попробовать не пришлось, но мы выпили в пустом баре со знаменитой моделью парусника хорошего виски, а затем прошли под дождём на пляж. На пляже под навесом в темноте полулежали какие-то по виду богатые юноши и девушки и курили марихуану. Море шумело. Я никогда не любил Пруста. Мне от его книг и биографии одинаково тошно. Его длинные буржуазные фразы меня оскопляют. Но отель красивый. И тот приём, когда он из печенья “мадлен” раскручивает своё прошлое, — правдивый приём. Так оно всё и работает. Запахи и звуки умеют разбудить в нас свои и чужие воспоминания».

Марсель Пруст также встречается в стихах «Генка» («Я помню Генку в “Лангустин”…») и «Кавафис» («Кавафис пел свиданий стыд…») — но не как персонаж, а скорее как шлейф от знакомства с переводчиком Геннадием Шмаковым.

«Infant perdu» («Я потерян для близких и Родины…»)

Infant perdu, правильно будет Enfant perdu — в переводе с французского «потерянный ребёнок».

Стихотворение восходит к одноимённому тексту Генриха Гейне. Представим его в переводе М. Л. Михайлова (1864):