Полное собрание творений. Том II. Письма

В письме, полученном через Урсикина (Οὐρσικίνου)[423], ты писал о комите[424] (я имею в виду того, который стал командующим армией в моем отечестве[425]) и спрашивал у нас согласия, чтобы те из твоих друзей, которые могут, послали письма к нему и к гражданскому губернатору. Я и тогда не возражал против этого [принципиально], но отказался, сочтя излишеством, поскольку желал освободиться от всего, чтобы предаться философии[426]. Теперь же некоторые мои друзья – и частные лица, и военные – претерпели несправедливость[427]; они-то и вынудили меня возжелать овладеть своей частью политической власти, т. е. сделать то, к чему (и я это знаю) у меня нет природной склонности[428]; они понимают это не хуже меня и все равно вынуждают сделать что-нибудь для них – пусть даже и не по доброй воле. Потому, если тебе все еще кажется уместным осуществить тот замысел[429], то теперь я согласен. Приветствуй святого друга моего дьякона, пусть упражняется в борьбе со всадником[430]. Приветствует тебя весь мой дом, к ним присоединяется теперь и Исион[431], о котором ты сожалел, как мне рассказывают. Именно он виновник неблагодарной и нефилософской моей просьбы о письме к губернатору: он ведь постоянно донимает меня прошениями за многих – то лично, то в письмах, которые приносит. Итак, Исион тоже ждет тебя до указанного времени, до двадцатого[432].

39 (99). Oлимпию [433]

Вот новый способ поддержать переписку с тобой: это мое письмо отнюдь не для того, чтобы соединить твою дружбу с его подателем, но чтобы ты мог поблагодарить меня [письмом же] за этого мужа, который принесет немалую пользу и тебе, и твоему любимцу великому Диогену[434]. Не обижайся за то, что мне кажется и я говорю: что [податель сего письма] Феотим[435] извлечет меньше пользы от общения с вами, нежели вы из общения с ним. Это было бы уместно, если бы сей муж – вдохновеннейший поэт дня сегодняшнего – нуждался во власти. Но если и есть власть, в которой кто-нибудь мог бы нуждаться, то это власть поэзии: не остаться бесславным в будущем и не быть безвестным в местах отдаленных. Ведь великие деяния, не имевшие глашатаями речей, ускользают из памяти и погружаются в забвение сразу же после своего совершения: они цветут лишь для глаз свидетелей[436]. Вам должно почтить этот дар Гермеса[437], принять его, отложив все в сторону, безо всякой мысли о своих выгодах, со всевозможным рвением, ибо почитание Муз оправдывает почести, оказываемые их жрецам[438], не опуская их до уровня низких придворных льстецов. Примите во внимание и третью причину: воздать почести этому мужу – Синезий восхищался им, находя в нем все то, за что восхваляют и ублажают мужей.

«В силе проводи жизнь»[439], за всё чтимый мною [Олимпий]! Все обитающие со мной под одной крышей приветствуют твое святое расположение, а более всех твой Исион[440]. И мы приветствуем также всех тех, кто с тобой, более же всех моего Авраамия[441]. Дать написанное мною комиту[442] или нет – рассуди сам.

40 (47). Аврелиану [443]

Еще не заботится о римлянах Промысл, но некогда позаботится: и мужи, способные спасти общество[444], перестанут вести всецело домашний образ жизни. Но и той власти, которой ты обладаешь[445], достаточно, чтобы дать требующееся моему другу детства[446], этому вот ритору. Пусть же он вкусит ныне один то, чем потом сможет насладиться вместе со всеми [населяющими Царство] народами.

41 (35). Аврелиану [447]

Твоя божественная душа, я думаю, снизошла к нам, чтобы быть благом для всех людей и являть благодарность тем, кто ходатайствует о нуждающихся в справедливости, поскольку они доставляют ей случай следовать своей природе. Не мое родство с Геродом[448], но его нужда в справедливости – причина того, что я рекомендую тебе этого молодого человека. Он унаследовал от своих предков титул светлейшего и земли, принадлежащие сенату и подлежащие налогообложению в пользу сената. Поскольку же он стал игемоном[449], его сочли нужным обложить налогами как сенаторов в первом поколении (νεόβουλοοι), а также вменили ему двойную литургию – и за [родовое] имущество, и за имперскую должность.

42 (135). Брату [450]

Человек, который передаст тебе это письмо, – Поймений[451]; он был послан к нам Артабазаком, который еще недавно обладал у нас властью[452]. Поймений при нем властвовал над всеми землями, которые Артабазак приобрел у нас в личную собственность. В этом деле он явил себя человеком в высшей степени умеренным и кротким. Знаем ли мы другого человека, который повел бы себя так же в подобных обстоятельствах? Поймений же никого в Ливии не обременил своей властью. Лучшим тому доказательством является то, что его отъезд повергает в скорбь полисы. Прошу тебя, прими этого человека по-дружески, воздав подобающую хвалу его калокагатии.

43 (75). Никандру [453]