Полнолуние

Элеонора с опаской приблизилась и присела рядом на поваленном дереве, овеяв волной аромата сирени, которая еще не зацвела. Эдгар склонил голову и обольстительно посмотрел на женщину темно-синими глазами с поволокой.

– Я хочу предложить тебе союз. Знаю, как ты ненавидишь своего создателя. Ты не хочешь быть с ним и приехала сюда против воли. Я готов помочь тебе освободиться от его власти.

– Каким образом?

Глаза Эдгара излучали смертельный холод и заглядывали ей в душу.

– Самым очевидным – убийством. И не говори, что эта идея не приходила в твою прелестную голову.

– А тебе зачем его смерть? – не понимала Элеонора.

– У меня к нему старые счеты, – небрежно пояснил Эдгар. – Мне надоело делить с ним мир и жить с мыслью, что он тоже ходит по этой земле. У нас нет общей крови, поэтому Низамеддин пока не знает, что я здесь. Но мне с каждым днем все труднее закрываться от него, держать заслон.

– Почему же ты не убьешь его сам? – поинтересовалась она с подозрением.

– Я младше его и слабее. За минувшие два века мне удалось накопить много силы, но Низамеддин все-таки старше меня на сотню лет, и он мой создатель. В одиночку я не справлюсь, а вдвоем нам это вполне по силам. Нас с тобой связывает кровь.

– А ты рискни, – с очаровательной дерзостью сказала Элеонора.

Эдгар терпеть не мог эту женщину, однако был не в силах удержаться от восхищения ее завораживающей наглостью и смелостью. Ему нравились ее бессмысленный задорный огонь, упрямая независимость, граничащая с безрассудством. Но Эдгар мечтал отомстить, и ему вовсе не хотелось затевать третью по счету дуэль с тем, кто был сильнее его. Проще устранить врага чужими руками, если получится, пусть даже для этого придется пожертвовать своей правнучкой, одной из многих.

– Я не боюсь его, но не вижу в этом смысла. – Он с деланым безразличием пожал плечами. – Мне выгоднее вступить в союз с тобой. От меня Низамеддин может ждать чего угодно, но не от тебя. Он любит тебя. Низамеддин всегда испытывал непреодолимую страсть к женщинам моего рода. Будет логично и справедливо, если она обернется его погибелью.

Элеонора необъяснимым образом чувствовала их родство и поневоле верила ему, хотя видела Эдгара впервые. Она давно хотела избавиться от опеки своего создателя, разрушить любовный треугольник, но не знала, как разрубить этот узел.

– Как я это сделаю? – сказала Элеонора, в сомнениях кусая губы. – У меня не выйдет. Он очень старый и сильный.

– Проще простого. Усыпи его бдительность, например, соблазни. А затем убей. И ты сможешь по-прежнему жить с Филиппом, долго и счастливо, – искушал ее Эдгар. – Я знаю, как сильно ты любишь своего мужа.

Каковы бы ни были недостатки Элеоноры, распутство не входило в их число. Она вспыхнула и залилась стыдливым румянцем, как барышня из прошлого века.

– Ты предлагаешь мне изменить мужу? – строго спросила она.

– А почему нет? – Эдгар лукаво поднял рыжую бровь. – Ты уже не невинная девочка. От тебя разве убудет? Если так нужно, чтобы ты стала свободной. Впрочем, решай сама. Но это самый легкий способ. Ты же актриса, придумай что-нибудь, сыграй.

– Я не очень хорошая актриса, – призналась Элеонора и призадумалась.

Да, и непроходимой дурой его дражайшая правнучка не была.

– Я приду к тебе на помощь в самый последний момент, обещаю, – продолжал убеждать ее Эдгар, доставая свой ритуальный нож. – Вот, возьми. Это не простой нож. Сделай надрезы на руках и выпей кровь из шеи.

Элеонора заколебалась, но нож все же взяла.

– Я должна подумать, – сказала она и удалилась, оставив после себя облако сиреневого дурмана.

– Думай, дорогая. Я в любом случае узнаю о твоем решении, – крикнул Эдгар ей вслед и насмешливо улыбнулся.

Элеонора недолго размышляла над его словами. Коварство Эдгара отравило ей кровь и проникло в разум, и она больше не могла думать ни о чем другом. Искушение было слишком велико, тем более что новообретенной, темной стороной души Элеонора втайне вожделела своего мучителя и покровителя. Ей хотелось дать себе волю, выпустить на свободу вампирскую ипостась, и эта часть души была под стать Низамеддину, ее создателю.

– Сделаю это всего лишь один раз, – решила она, – Филипп и не узнает ничего. А я совмещу полезное с приятным и стану наконец свободна.

Элеонора знала, что должна успеть до полнолуния, пока Низамеддин не восполнил свою силу. Она тщательно подобрала наряд и накрасилась, как перед долгожданным свиданием, при этом не надела нижнего белья. Когда в комнату вошел Филипп и удивленно оглядел ее, Элеонора с нежностью приникла к нему и жарко зашептала:

– Фил, я вернусь утром. Верь мне и готовься к отъезду. Если все получится, я навсегда стану свободной и никто больше не встанет между нами. Я люблю тебя! Завтра мы уедем домой насовсем.

Низамеддин ощутил присутствие Элеоноры еще до ее стука и открыл дверь. Она молча стояла за порогом замка Романеску в черном платье с открытой спиной, словно сошедшая со страниц модного журнала. От траурного цвета платья вовсе не казалось, что Элеонору что-то печалит, это лишь оттеняло золотой огонь ее волос, приглушенный лунным пеплом.