Полнолуние

– Оставь меня, – равнодушно произнесла она тусклым, каким-то мертвым голосом.

– Я завтра уеду в Варшаву, приводить в порядок дела, – сказал он, выдержав напряженную паузу. – Меня не будет недели три, может быть, месяц. У тебя найдется время побыть вдали от меня и обо всем поразмыслить. Давай больше не будем ссориться. Вот, возьми! – Эдгар снял с мизинца фамильное кольцо с сапфиром и надел Эвелине на палец. – Это кольцо нашей матери, которое я должен был подарить своей невесте. Но хочу отдать его тебе.

На следующее утро Эдгар уехал. Эвелина не вышла проводить его, он лишь заметил, как мелькнула в окне тонкая белая рука, задернувшая занавески. Эдгар понимал, что сестра еще злится на него, и злится заслуженно, но надеялся, что со временем она оттает.

А Эвелина сразу поняла, что беременна. Ее начало мутить уже через три недели. Тошнило ее не только из-за положения, но и от отвращения к себе, к собственному телу, в котором созревал плод греха, кровосмешения. Она всей душой не хотела этого ребенка, он означал крушение ее мироздания. Это бремя оказалось невыносимым для нее.

Когда через месяц Эдгар вернулся, то не нашел Эвелину. Он и не рассчитывал, что сестра выйдет ему навстречу, однако та не попадалась ему и в комнатах. На вопрос о ней слуги ответили, что панночке нездоровится и она уже несколько дней не встает с постели.

Эвелина лежала в своей комнате, изнуренная неукротимой рвотой. Рядом с кроватью стоял таз – ее беспрестанно тошнило. Она практически не могла принимать пищу, ее тут же выворачивало.

Эдгар постучался, вошел к ней и недоуменно спросил, окинув комнату взглядом:

– Что с тобой случилось, Эва? Ты заболела?

Она посмотрела на него с ослепляющей ненавистью и сказала тоном обличителя:

– Я беременна, Эдгар. Это ты виноват! Ты был неосторожен.

Он не сразу нашел, что на это ответить. Немного помолчал и уточнил:

– Когда это произошло? В тот последний вечер, да?

– Да. Ты потерял контроль над собой. И вот результат!

Эдгар полностью признавал свою вину: он был взрослым, даже зрелым мужчиной, а она всего лишь несведущая девочка, которую родители доверили его попечению. Эвелина не была беззащитна в этом мире – Эдгар ощущал ответственность за нее и спас бы от кого угодно, даже от самого себя. Его понятия о чести и совести не позволяли забывать об этом.

Он присел в кресло у кровати и взял Эвелину за худую, почти прозрачную руку.

– Прости меня. Это всецело моя вина. Но вместе мы сможем найти выход, – примирительно сказал он. – Я ни за что не брошу тебя.

– Я уже нашла выход, – больным голосом произнесла Эвелина, стараясь не смотреть на брата, но руки не отняла. – Пока тебя не было, пришло письмо от графа Милоша Романеску. Он предлагает мне стать его женой. Я ответила согласием и хочу уехать как можно скорее, пока ничего не заметно. Граф живет в замке в Северной Добрудже, это где-то далеко на юге, рядом с Венгрией.

– Ты дала согласие, не посоветовавшись со мной? – возмутился Эдгар, потрясенный до глубины души. – Ты так мало ценишь наши отношения?

– О каких отношениях ты говоришь? – зло рассмеялась Эвелина и резко села на кровати. – Что ты можешь мне дать? Кроме этих бесконечных ночей, нас с тобой ничего не связывало!

Однако Эвелина значила для него больше, чем она думала. Эдгар испытывал к ней не только влечение, но и искренние чувства, нежные, хоть и несколько своеобразные, так что слова ее оказались несправедливы.

Эвелина же была близка к истерике, не желая ничего слышать в своем несчастье.

– Эта беременность как болезнь! Я пыталась это прекратить. Уже заваривала и пила травы, о которых слышала от деревенских девушек. Проклятый ребенок не выходит!

– Ты с ума сошла? – побледнел Эдгар в ужасе. – Не вздумай больше ничего пить! Ты можешь умереть от этого!

– Да! Вот до чего ты меня довел! – упрекала она. – Я не хочу рожать этого ребенка! Меня тошнит от одной мысли об этом!

– То есть спать со мной тебе нравилось, а наш ребенок внушает отвращение? – оскорбился Эдгар.

– Тебе не понять меня! Мы брат и сестра, Эдгар! Полнородные, единокровные и единоутробные! Я не знаю, что растет внутри меня. Вдруг он будет болен? Или родится уродом, чудовищем?

– Наш ребенок не может быть чудовищем! – Эдгар просительно сжал ее ледяную руку. – Эва, я ведь люблю тебя! Ты моя семья. Давай продадим поместье и уедем куда-нибудь далеко, где нас никто не знает, и будем жить как муж и жена. Обвенчаться мы, разумеется, не сможем, но никто и не узнает.

– Я не хочу так жить, скрываясь и обманывая! – отрезала Эвелина, выдернув руку. Все ее существо дышало невиданной прежде решимостью. – Я стремлюсь к нормальной жизни в законном браке, поэтому и решила выйти замуж за графа. Твое мнение меня мало волнует. Тебе придется меня отпустить! Меня ничто не остановит, даже твои слезы, Эдгар.