Полнолуние

— Милиция тоже не должна ловить бешеного волка, — парировал Андрей. — Задание, или, если хотите, просьба к вам, товарищи. Надо организоваться, разбить Сатанов на сектора, пойти по людям. Зайти в каждую хату, в каждый дом. Поговорить по возможности с каждым. Или сделать так, чтобы разговор передали дальше. Довести до людей не требование, а просьбу: без паники. Оборотней не существует. Суеверия подрывают боевой дух людей в тылу, ведь именно здесь и сейчас куется наша победа. Всякий населенный пункт сегодня — кузня фронта. Хороши же будут кузнецы, если будут бояться серого волка. Обратите внимание: за все это время хищника никто не видел. Мы признаем, что пока милиция и правда не имеет права и оснований искать волка в лесу. Поэтому возьмите борьбу с паникой на себя. В конце концов, кому еще, как не вам… коммунисты.

— Я кандидат, — напомнил лейтенант Борисов.

— Ничего, тезка. — Левченко улыбнулся уголком губ. — Значит, идете по людям. Объясняете про кнут и пряник. Что сойдет за пряник — пока не придумал. А кнут такой: кто будет сеять панику, распространять слухи про оборотня и такое прочее, того ждет криминальная ответственность. По закону военного времени. Вплоть до расстрела. Смело валите все на меня — начальник милиции сказал, и точка. Ясно?

— Так точно, — ответил за всех Худолей.

— Тогда спасибо, что слушали. Можете быть свободны. Я все сказал. Разве что у кого-то вопросы появились. Есть?

Снова ответило дружное молчание.

— Еще раз спасибо.

Одернув гимнастерку, Андрей надел фуражку, фасонно козырнул людям и быстро вышел первым.

Хотел пойти быстрее, потому что все это время ему не давало покоя знание, которым не обладали другие. Побаивался, чтобы этого не заметили, не раскусили определенную неискренность начальника милиции. Потому и старался в процессе не задерживать взгляд на Нещерете — доктор единственный понимал, о чем недоговаривает Левченко.

Бывают они, оборотни.

По крайней мере один человек-волк точно прячется где-то рядом.

И Андрей почти проговорился. Ведь подозрение, что с таинственным лесным зверем может быть непонятно как связан кто-то из местных, сформировалось окончательно. Стояло в голове.

И едва не сорвалось сейчас с языка.

3

— Не хочу пугать вас, Ларочка.

— Пугать? Неужели вы можете напугать больше, чем эти слухи про оборотня, Полина Стефановна?

Пожилая библиотекарша собрала разложенные на столе карты. Аккуратно тремя пальцами взяла старый мундштук, настоящая слоновая кость. Сделала затяжку.

Она курила не часто, объяснив Ларисе, что не получает от никотина никакого удовольствия. Цигарку скручивала себе сама, имея небольшой запас папиросной бумаги.

Для этого потрошила уже готовую, фабричную папиросу, смешивала табак с высушенными и тоненько нарезанными душистыми травами. Потом дымила этой ароматной смесью и убеждала сама себя, что процесс способствует расслаблению и успокоению. Ларисе же было все равно, она привыкла к любому табачному дыму еще до войны. Игорь ради мужественности почему-то решил еще и научиться курить, хотя не только она — все, кто хорошо знал его, говорили: ему не идет. Это заводило Вовка, и за короткое время он будто назло превратился в заядлого курильщика. Когда же началась война, казалось, задымили все вокруг. Лариса вообще удивлялась, как ей удалось держаться без курения, что в нынешнее время считалось чуть ли не дурным тоном.

— Об этом я отдельно расскажу. Если слово дадите.

— Слово?

— Мужа вашего не развлечь моими сказочками. Хотя не такие уж это и сказочки…

— Мой муж, напомню, офицер НКВД. Чекист. А там сказкам не верят.

— Разве? — Стефановна пустила струю дыма вбок, положила мундштук на старую металлическую пепельницу так, чтобы пепел падал внутрь нее, машинально перемешала карты. — Работники органов государственной безопасности готовы не только поверить в сказки, но и сами их придумывать, чтобы это помогло в борьбе с очередным врагом народа. Или я ошибаюсь?

— Я же просила вас, Полина Стефановна, не вести со мной подобных разговоров.

В словах Ларисы не слышалось ни единой нотки упрека — она только сухо напоминала старшей приятельнице об определенной договоренности.

— Разве это разговоры, Ларисочка? Ничего страшного, обычные опасения. Он, кажется, тоже охотится на волка.

— Почему тоже? Кто еще? И потом…

— Что? — Руки библиотекарши замерли, пальцы слегка сжали колоду.

— Сомов не ловит волков. Он просто не верит, что тут орудует хищник.

— Во что же он верит?

— Мы с ним мало об этом говорим. — Лариса не жаловалась, как и раньше, только констатировала факт. — Мы с Виктором вообще мало говорим.

— В последнее время?

— Не только. О его работе — тем более. Но проговорился мне: всю эту историю с нападениями на людей воспринимает как происки врага.

— Потому я и буду просить вас не делиться с ним моими подозрениями.

— Вашими? — Лариса не сдержала улыбки, тут же поняла: это выглядит не совсем вежливо. — Простите, Полина Стефановна. У вас есть подозрения? Кого и в чем вы подозреваете?