Полнолуние

— Товарищи, вы знаете, почему я попросил вас сейчас собраться. Ситуация в нашем поселке сложилась не очень простая из-за всех этих. — Хотел сперва сказать «преступлений», потом «убийств», но в конце концов нашел, как показалось, более подходящее слово: — Из-за всех этих скоропостижных смертей. Не так давно тут еще были немцы. Годы оккупации, страх, потеря надежды. Но советская власть вернулась на Подолье навсегда. И хотя страна продолжает воевать, а наша доблестная армия бить врага, люди верят в победу и устали бояться. Ни для кого не секрет, что силы милиции ограничены. В то же время банды, которые состоят из дезертиров, предателей, воровских недобитков, поднимают голову. Вооружаются. Не дают нам с вами налаживать такую нормальную жизнь, которая возможна далеко от линии фронта в военное время. Мне приходится признать, что личного состава милиции не всегда хватает, чтобы дать бандитам и спекулянтам-мешочникам отпор. Что, товарищ Маковник?

— Вы будто оправдываетесь сейчас, — произнес с места глава местной парторганизации. — С ситуацией все ознакомлены. Конкретнее надо говорить.

— Речь идет о том, — упрямо продолжил Левченко, завершая предыдущую мысль, — что, когда милиция, грубо говоря, ловит бандитов, это все понимают. Но уже несколько месяцев мы находим трупы людей в окрестном лесу. Не можем объяснить толком, кто или что стало причиной скоропостижной смерти людей. Вот тогда начинают возникать и распространяться суеверные, страшные, никому не нужные слухи.

— Народ боится неизвестного, — вставил со своего места одноногий директор школы Иван Худолей. — Это только детвора у нас на перерывах в оборотней играет.

— Такое есть?

— Еще и не такое! Уборщицу, бабу Пашу, двое архаровцев так испугали! Подстерегли за углом и рыкнули в два голоса! Пришлось самогоном отпаивать старую женщину.

— То дети, — улыбнулся Маковник. — Им интересно.

— Вот видите, уже нащупали первую проблему, — оживился Андрей. — Нужно с родителями работу провести! Если коммунисты — по партийной линии! Потому что это никуда не годится!

— Ага! — подхватил ему в тон Худолей. — Точно, не годится. Один — Боря, сынок Кати Липской, почтальонши. Другой — дружок его новый, Юра, сын Ларисы Васильевны, учительницы.

— Жены товарища Сомова? — уточнил доктор Нещерет.

Его Андрей также пригласил. Присутствие человека, который знал больше других и столько же, сколько он сам, в непростой ситуации придавало уверенности.

— Его, — кивнул директор школы. — Вот что вы начальнику НКВД скажете? Кто с ним работу проведет? Пацанам десять и семь лет соответственно.

— Это имеет какое-то значение? — встрепенулся Маковник.

— Конечно имеет! — Худолей даже поднялся, опираясь на палку, и теперь повернулся лицом к присутствующим, явно собираясь перехватить у Левченко инициативу. — Война, дети, как ни крути, рано взрослеют. Не смотрите на возраст, каждый ребенок войны уже старше, чем в метрике. Я педагог, между прочим, еще с довоенным стажем, у меня грамоты почетные есть…

— К чему тут твои грамоты, Иван Григорьевич? — отмахнулся Маковник. — Не о них говорим.

— Не о них, — легко согласился тот. — В печь мои грамоты, пусть сгорят. Но детей я чувствую — вот! — растопыренная ладонь легла там, где сердце. — Война, в их головах это год за полтора, если не больше. Взрослыми рано становятся, это не новость. Только детьми остаются, факт. И передают своими поступками настроения взрослых! Наши с вами настроения, товарищи, об этом тоже не стоит забывать!

— К этому и вернемся, — подытожил Андрей. — И ближе к конкретике. Настроения тревожные. Да что говорить. Конечно, я не местный, хотя знаю каждого из вас, будто сто лет.

— А мы вас! — вклинился Маковник.

— Ага, спасибо. — Сбившись на миг с мысли, Левченко в который раз выдержал короткую паузу. — Итак, товарищи, я о чем хочу сказать. Возможно, в этих краях ходят какие-то старинные суеверия, которые пустили глубокие корни. Стою на квартире у нашей уважаемой библиотекарши, она провела ликбез. Прояснила, что в названии нашего с вами Сатанова ничего нечистого нет. Совсем другое происхождение, не от сатаны. Вообще она тут родилась и всю жизнь живет. Родители ее тут родились и прожили, и прародители…

— Товарищ Левченко, простите, но вы сейчас напоминаете попа! — пробубнила Парторгша. — Разное там церковное мракобесие. Сатану вспомнили, еще заведите, как на проповеди: Абрам родил Исаака, Исаак родил Якова. Вот я тоже из этих краев. Родители мои точно так же в Сатанове родились, какое это имеет значение?

— Имеет, имеет. Вот вы сказали: когда партизанили, ни разу не сталкивались с похожим нападением волков на людей. Хотя хищные звери в лесах — это естественно. Вы мне про реальность рассказали. Полина Стефановна рассказала несколько местных сказок, не то чтобы страшных — интересных. Но ни одна из них прямо не касается оборотничества в наших краях.

— И все-таки к чему вы клоните? — поторопил Нещерет. — Вода, извините, толченая в ступе.