Полный газ

– У меня есть права класса Б. И если тот библиобус, что помоложе, восстановлению не подлежит, – значит, где-то у вас есть и другой библиобус, постарше?

– Постарше? – повторила библиотекарша. – Да это настоящее ископаемое!

– Ну-ну, Дафна! – примирительно отозвался человек в твидовом костюме. – Хотя что верно, то верно, в последние годы мы его вывозим только на парад Четвертого июля.

– Ископаемое! – повторила Дафна, уже обращаясь ко мне.

Человек в твиде почесал горло, откинулся в кресле, чтобы лучше меня разглядеть.

– Вы занимаетесь грузоперевозками?

– Занимался, – ответил я. – Пришлось уволиться, чтобы уладить кое-какие семейные дела. Скажите, о какой машине речь?

– Хотите взглянуть? – предложил человек в твиде.

* * *

Несколько секунд я разглядывал этот библиобус молча, а потом спросил:

– Слушайте, а на чем он ездит? На неэтилированном бензине? Или на кальянном пару?

Ральф Таннер вынул изо рта свою ливерпульскую трубку и ответил так:

– Как-то раз этот библиобус остановил на дороге патрульный и начал выяснять, кто его разрисовывал. Сказал, что арестует художника за нарушение общественных приличий. А нынешний наш начальник полиции очень строго подходит ко всему, что связано с наркотиками, поэтому требует, чтобы мы держали библиобус здесь, в четырех стенах и взаперти.

Помимо просторной стоянки под открытым небом, которую библиотека делила с мэрией и отделом городского благоустройства, в ее распоряжении находился старый каретный сарай. Лошадей здесь уже почти сто лет не бывало, но все еще пахло лошадьми. Большое, неуклюжее дощатое здание походило на амбар: через щели в крыше и в стенах сочился дневной свет, на стрехах под крышей ворковали голуби. Отдел благоустройства держал здесь большую поливальную машину и маленький, с машинку для гольфа размером, снегоочиститель для тротуаров и парковок. А позади них стоял старый библиобус.

Это был переоборудованный грузовой автофургон, «Интернэшнл харвестер» 1963 года, трехосный, с двенадцатью колесами – и весь покрытый вырвиглазной психоделической росписью. Над пассажирским сиденьем расположился Марк Твен с открытым ртом, из которого, бурля и пенясь, вытекала Миссисипи всех цветов радуги. Гек и Джим, и с ними Гусеница из «Алисы» с трубкой во рту, плыли на плоту вдоль правого бока фургона. Гусеница выдыхала мощную струю дыма: дым заворачивал за угол и на заднем бампере превращался в океан. Здесь из волн появлялся Моби Дик, а на нем висел Ахав и целился гарпуном ему в глаз, тут же в ярко-лазурных глубинах мелькал «Наутилус». На левом боку фургона океанская пена взмывала ввысь и собиралась в облака; дождь лился на Шерлока Холмса, который ползал по земле с лупой, не замечая, что над ним, высоко в грозовых тучах, парит Мэри Поппинс со своим зонтиком.

– Кто же его водил в те годы? Чич и Чонг? – спросил я. Бросил косой взгляд на Ральфа Таннера и добавил: – Или вы сами?

Он рассмеялся в ответ.

– Боюсь, шестидесятые я проворонил. Эра Водолея наступила для других, а я в это время смотрел «Остров Гиллигана». И эпоху диско пропустил. Даже ни разу не надел брюки клеш. Вместо этого носил галстуки, жил в Торонто и работал над диссертацией о Блейке, надеясь сказать новое слово в литературоведении; а потом научный руководитель вернул мне этот «кирпич», приложив к нему флакон жидкости для розжига. Слишком поздно я понял, что молодость стоило провести иначе. Заглянете внутрь?

Он кивнул на дверцу в задней части фургона. Я распахнул дверь, и складная лесенка из двух изъеденных ржавчиной ступенек с грохотом выпала мне навстречу, приглашая зайти.

Стальные полки были пусты, с флуоресцентных ламп на потолке свисали клочья паутины. С некоторым удивлением я увидел позади кабины водителя замечательный стол красного дерева, сверху обитый кожей и прикрепленный к полу. Середина «библиотечного зала» застелена ковровой дорожкой цвета шоколада. Я провел ладонью по пустой полке – рука немедленно покрылась серой пыльной перчаткой.

– За сорок лет все изрядно запылилось, – заметил Таннер у меня за спиной. – Но машина на ходу и, думаю, сколько-то еще протянет. Был бы лишь водитель…

Я уже понимал, что хочу получить эту работу. Понял еще прежде, чем узнал, что работа для меня здесь есть.

Имелось практическое соображение: я сидел на мели, а низкооплачиваемая работа – все же лучше, чем никакой. И потом, какие часы они ни предложат – определенно выйдет меньше, и значительно меньше, чем за рулем грузовой фуры, где порой приходится проводить по десять-двенадцать дней, не заезжая домой.