Поломанный Мир 4: Стражи Равновесия

Жестокая жизнь ясно давала ему понять: с лезвиями лучше не шутить. Он проявил предельную аккуратность, и все равно местами порезался. Такова цена за избавление от накипи прошлого через гигиенический ритуал.

– Чтоб тебя! – прошипел Киаф. Жирная капля его крови упала на дощатый пол и растеклась кляксой. За ней – ещё и еще. Плевать. Это легкие порезы. Они затянутся.

Качественно подстричься Флэй все равно не сумел ни за что бы. Так что просто срезал ножницами ослабшие, секущиеся концы. Расчесался и уложил волосы по пробору, чтобы пряди не лезли в глаза. Наконец, он был готов взглянуть на себя обновленного, надеясь, что по-прежнему больше похож на живого, нежели на ходячий труп. И действительно, его преображение заслуживало отдельного внимания.

Он боялся увидеть в отражении истощенную, иссохшую мумию. Одрябшую, морщинистую кожу. Впалые щеки. Пустые, глубоко посаженные глаза. Волосы, больше напоминавшие солому. Живой скелет. Но нет…

… и всё равно себя едва ли узнавал.

– Это… реально? – Альдред изумленно ощупывал своё лицо. – Это я?

Перед ним предстал всё тот же Флэй, но не тот, каким Киаф себя помнил. Волосы приобрели неприкрыто более темный оттенок, едва ли походивший на его родной. Они стали заметно гуще и толще. Жестковаты, будто щетка.

К цвету глаз примешалась некая посторонняя зеленца. Теперь это не чистейший горный лёд, а бирюзовые воды экваториальных морей. Поразительное преображение. Новые краски ириса, равно как и оттенок волос достался ему от украденной души. Флэй даже знал, от кого – от бедной Джады. Она стала частью его. Буквально.

Само лицо Альдреда стало выразительнее некуда, при этом в его черты как будто внес улучшения незримый художник. Будто сама мать природа отобрала из чужих образов наиболее удачные детали для облика непосредственно Киафа.

– Невероятно… – еле слышно пробормотал Флэй. – Немыслимо.

Тяжело было подобрать предельно подходящее слово для той бури, что разыгралась у него в грудной клетке. Он одновременно испытывал и восторг, и негодование, ведь все прошло в обход его контроля и внимания.

Радовало одно: Альдред выглядел здоровым, живее всех живых.

– Ещё как мыслимо! – возразила Мелина, нежно опуская руки ему на плечи. – Ты не просто разрываешь их души, не просто вынимаешь оттуда эфир. Ты забираешь все. Даже их лица. Как Неро де Лима. Сейчас это выглядит так, это собирательный образ. Но со временем ты сможешь принять любой цельный облик. Любой, который возьмешь.

Флэй увел глаза в сторону окна, погружаясь в фундаментальные думы.

В детстве ему действительно хотелось примерить на себя чужие жизни. Просто потому, что на собственной слишком рано поставили крест. И он, и другие люди. Казалось бы, глупость. Но когда фантазия медленно впадала в реальность, кто осудит? Сила есть сила. Даже если она зиждется на иллюзии, на обмане.

И впредь прятки за лицами других могли стать залогом его выживания в Поломанном Мире. Альдред считал, это чудесно, и чувствовал себя увереннее некуда. В душе он радовался, как ребенок. Снаружи – лишь только стесненно улыбался.

Тем не менее, он был готов совершенствоваться, чтоб однажды перебирать образы одним лишь усилием воли.

Но пока мертвецы лишь ровняли его собственный облик, определяя конечный.

До сих пор.

Вспомнив о чем-то вдруг, Альдред отставил зеркало с гигиеническими принадлежностями. Не вставая с табурета, подтянул поближе походную суму, с которой через все Недра прошел. Расстегнул и вытащил наружу наследие Доры Казадеи.

Принялся задумчиво рассматривать в лучах заката. Крутить и вертеть, любуясь изумрудными переливами и волнами на вороном металле. Альдред задался вопросом:

– И долго мне придется ими пользоваться? Почему я не могу забрать чью-то душу голыми руками? – Он взглянул на свою ладонь, где отпечаталась его жизнь, утонувшая в бесконечных боях за новое завтра.

– Я задаюсь тем же вопросом, милый Альдред, – промурлыкал призрак, нежно массируя его плечи.

Раздраженный, Киаф глянул на Мелину за себя, как вдруг его осенило: не просто так она это сказала. Наследник Бога Снов поймал себя на опасной мысли, сам же её и испугался, но не попробовать не мог.

Альдред повернул Иглы на себя и потянул к ним пальцы. Медленно, осторожно, до конца не зная, чем ему это аукнется. Сам себя видел подопытным кроликом, но Сокофон молчал и лишь с интересом наблюдал за своим наследником. Флэй увидел в том добрый знак и набрался достаточной смелости.

Кончики пальцев коснулись острия. Тогда Киаф чуть надавил на химерит, пуская себе кровь. Больно – и всё же, терпимо. Важно другое: в тот момент он действительно открыл мифический ящик Гидоры.

Под кожей Флэя на руке капилляры зажглись изумрудным огнём. Химерит покорно отдавал Киафу силу, в нем заключенную. Кровь у Альдреда так и бурлила. Он стиснул зубы от боли, но терпел в ожидании невесть, чего. Чувствовал, как эфир степенно наполняет его руку, кочуя по жилам дальше, чтобы в конце концов разойтись по всему телу. Вдруг черный металл совсем потускнел.