Поломничество Ланселота

    - Ты не паломник, а пОломник, сэр Ланселот Озерный, - чуть палатку не развалил! - сказала она и пошла сама привязывать веревку.

    Изгнанный Ланселот, смущенно посмеиваясь, подъехал к доктору, сидевшему в складном кресле с книгой.

    - Монарший произвол, - пояснил Ланселот сочувственно улыбающемуся доктору. -Можно изгнаннику посидеть рядом с вами, доктор? - Конечно, Ланс. - Как вам читается между небом и морем?

    - Больше думается, чем читается. Прочту пару страниц, а потом гляжу на небо, на воду и размышляю.

    - Созерцательность - вторая морская болезнь, - заметил Ланселот. - Две вечные стихии, встречаясь и сливаясь, заставляют размышлять о вечности. Навеял вам какие-нибудь вечные вопросы наш Известный Писатель?

    - Представьте, да, навеял. Знаете, Ланселот, я давным-давно читал эту трилогию про Маленького Лорда, и все никак не мог понять, а чего, собственно, мается этот юноша, и почему он все время помышляет о самоубийстве? Ну да, автор объяснил, что героя окружало лицемерное буржуазное общество, а сам он был заперт в своем эгоизме, как в стеклянном яйце с искусственным снегопадом внутри. Но почему так случилось - это оставалось для меня тайной. Теперь я, кажется, разгадал эту загадку, и все оказалось очень просто. Причина страданий Маленького Лорда заключается в том, что он не верил в Бога и не был крещен!

    - Разве? Ах, ну да, что-то там такое, действительно, было: Вилфред спорил с матерью о том, надо ли ему креститься, - вспомнил Ланселот. - Но я никогда не придавал значения этой сцене.

    - Не только вы. Я уверен, что и автор -тоже. А в этом ключ ко всему.

    - Как это может быть, доктор, чтобы сам автор не заметил ключевого момента собственной книги?

    - Тайна творчества. Я и прежде сталкивался с этим в литературе. Писатель создает произведение по своему плану, порой пишет откровенно в угоду какой-то тенденции или господствующему в литературе направлению, но вдруг побеждает не тенденция, а правда и логика жизни. Магическая сила творчества берет над ним власть, и он говорит читателю то, что и не думал сказать. Так и наш Известный Писатель: я абсолютно уверен, что он вовсе не собирался писать о трагедии человеческой души, лишенной веры.

    - Он и не писал ничего подобного, доктор! Уж чье-чье, а творчество нашего корифея я хорошо изучил: в музее-усадьбе есть не только все его книги, но и почти все написанное о нем исследователями его творчества. Поверьте, если бы кто-нибудь когда-нибудь затронул эту тему, я бы не пропустил.

    - Ничего удивительного. Атеизм не вчера начал господствовать в мировой литературе. Я уже не помню теперь, с какими мыслями я читал светские книги в то время, когда всей душой верил в Бога. Скорее всего, я их вовсе и не читал тогда: я разрывался между двумя своими призваниями и едва успевал читать медицинские и религиозные книги. Интересно было бы рассмотреть всю мировую художественную литературу сквозь призму христианской веры!

    - Вы снова считаете себя христианином, доктор?

    - Со времени наших эльсинорских бдений над Библией я много размышляю о Боге, Ланс. Моя вера, кажется, ко мне возвращается. Во всяком случае, все, что про исходит в мире и вокруг нас, я теперь совершенно непроизвольно рассматриваю с религиозной точки зрения. И мир представляется мне совсем не таким, каким я его видел до нашего паломничества. Неудивительно, что и книгу о Маленьком Лорде я читаю теперь другими глазами, другим умом, если можно так выразиться.

    - И что же вы прочли другими глазами и другим умом? - Вам это в самом деле интересно?

    - Очень! Я же в некотором роде специалист по Известному Писателю.

    - Тогда я прежде прочту вам некоторые страницы. Послушаете? - Конечно.

    - Мать просит Вилфреда пойти на первое причастие. Не потому, что беспокоится о его душе, а потому, что так принято. И вот какой происходит разговор между нею и сыном.

    Доктор поднес книгу поближе к глазам и начал читать вслух:

    " - Мне очень не хочется огорчать тебя, мама, я бы все отдал, чтоб тебя не огорчать. Но как ты справедливо заметила, мы уже это обсуждали.

    - Ну и почему же, мой мальчик, почему ты не хочешь?

    - Если уж тебе непременно угодно знать - я не верю в Бога.

    Против воли Вилфреда это прозвучало слишком торжественно. Ему хотелось пощадить ее чувства. А он заговорил как в исповедальне. Это только подлило масла в огонь. - Что за чепуха, а кто верит?

    - Не знаю, не представляю, мама. Только не я.

    - Дело вовсе не в вере. Твой дядя Мартин, мой брат, - думаешь, он хоть во что-нибудь верит?

    - В курс акций, я полагаю.

    Она еще посидела немного, потом беспокойно встала и подошла к камину.

    - Есть еще и другое. Уж говорить, так обо всем разом: ведь ты не крещен.

    Вилфред не мог удержаться от смеха. Но она не улыбнулась, и он смеялся чуть дольше, чем ему хотелось.

    - Можно подумать, что это большое не счастье.

    - Конечно, несчастье. А все твой отец. В некоторых вопросах он был ужасно упрям. А я... Я такая безвольная. А потом я просто забыла. Но неужели ты не знаешь, что не крещеному нельзя пройти конфирмацию? Но теперь пришла его очередь вспыхнуть.