Половина желтого солнца

Она протянула руку и игриво ущипнула Угву за шею. Угву мечтал не просто стиснуть ее голую попку, а каждый день засыпать и просыпаться с ней рядом, говорить с ней, слышать ее смех. Она была как вторая Ннесиначи, только настоящая. Ему нравилось все, что она говорила и делала, но уже не в мечтах, а наяву. На него будто снизошло озарение, он готов был повторять снова и снова, что любит ее. Любит. Но вслух он этого не сказал. Они хвалили Танзанию, мечтали о вяленой рыбе, болтали обо всем подряд, когда по улице пронесся «пежо». Дав задний ход с громким визгом шин – водитель явно хотел покрасоваться, – машина остановилась перед домом. На борту алели неровные буквы: «Армия Биафры». Из машины вылез солдат с винтовкой. Эберечи поднялась, когда он подошел к ним.

– Вы Эберечи?

Она кивнула с опаской.

– А вы… насчет моего брата? Что-то случилось с моим братом?

– Нет. – Хитрая усмешка солдата сразу не понравилась Угву. – Вас спрашивает майор Нвогу. Он здесь, в баре.

– Ах! – Эберечи застыла с раскрытым ртом, прижав руку к сердцу. – Иду, иду. – Она бросилась в дом.

Ее внезапную радость Угву счел предательством. Солдат не спускал с него глаз. Угву поздоровался.

– Ты кто такой? – спросил солдат. – Штатский без определенных занятий?

– Я учитель.

– Onye nkuzi? Учитель? – Солдат помахивал винтовкой.

– Да, – отвечал Угву по-английски. – Мы даем уроки местным детям, учим их биафрийской национальной идее. – Он старался говорить по-английски как Оланна и надеялся, что его напыщенный тон отобьет у солдата охоту расспрашивать.

– Что за уроки? – пробубнил солдат. Недоверие на его лице теперь было разбавлено уважением.

– В основном граждановедение, математику и английский. Директор по мобилизации выделил нам деньги.

Солдат продолжал сверлить его взглядом.

Из дверей выбежала Эберечи: лицо напудрено, брови подведены, губы ярко накрашены.

– Едем, – сказала она солдату и добавила шепотом Угву на ухо: – Если меня будут искать – скажи, я ушла к Нгози.

– Что ж, господин учитель, до скорого, – попрощался солдат, и Угву почудился в глазах этого болвана-недоучки злорадный блеск. Не в силах смотреть вслед Эберечи, Угву разглядывал свои ногти. Обида, смятение и стыд лишили его сил. Не верилось, что Эберечи только что попросила его солгать, а сама убежала на свидание с мужчиной, о котором он прежде не слышал от нее ни слова. Угву пересек улицу на дрожащих ногах. Весь остаток дня был омрачен, и Угву не раз подумывал пойти в бар – посмотреть, что там творится.

Уже стемнело, когда Эберечи постучалась в заднюю дверь.

– Знаешь, что бар «Восходящее солнце» переименовали? – спросила она смеясь. – Теперь он называется «Танзания»!

Угву молчал, глядя на нее.

– Сегодня там играли танзанийскую музыку, танцевали, а какой-то богатей угостил всех пивом и курицей за свой счет, – тараторила Эберечи.

Он все молчал. Ревность поднималась в нем из самого нутра, сжимала горло, душила.

– А где тетя Оланна?

– Читает с Малышкой, – процедил Угву. Хотелось схватить ее и вытрясти всю правду об этом дне, что она делала с этим типом, куда девалась помада с губ.

Эберечи вздохнула:

– Водички бы попить. Во рту пересохло от пива.

Угву был поражен, что она ведет себя естественно, совершенно как всегда. Он налил ей полную чашку воды, Эберечи махом выпила.

– С майором я познакомилась несколько недель назад, он меня подвозил по дороге в Орлу, но я и не думала, что он меня помнит. Он милый. Я ему сказала, что ты мой брат. Он обещал позаботиться, чтобы тебя не забрали в армию. – Эберечи как будто гордилась своим поступком, а Угву было нестерпимо больно, словно ему вырывали зубы, один за другим.

– Пойду уберу со стола, – сказал он холодно. Он не нуждался в опеке ее любовника.

Эберечи выпила еще чашку воды и попрощалась.

Угву перестал заходить к Эберечи. Он не отвечал на ее приветствия, его выводили из себя ее непрестанные расспросы: «Что с тобой, Угву? Чем я тебя обидела?» Мало-помалу она перестала обращаться к нему. Ну и ладно. И все-таки Угву выбегал на каждый шорох колес – не «пежо» ли это с надписью «Армия Биафры»? Он видел, как Эберечи куда-то уходит по утрам, и думал, что на свидания к майору, пока однажды вечером она не зашла к ним с вяленой рыбой для Оланны. Угву отворил дверь и взял сверток без единого слова.

– Такая славная девочка, ezigbo nwa, – сказала Оланна. – В центре помощи она на своем месте.