Половина желтого солнца

Секретарша сверлила ее глазами. Без единого слова указав на стул, секретарша взяла трубку. Через полчаса явился шофер и отвез Оланну в дом профессора, притулившийся в глухом немощеном переулке.

– Я-то думала, важная персона вроде вас, профессор, должна жить в правительственном квартале, – сказала Оланна после приветствий.

– Боже сохрани. Правительственный квартал в первую очередь станут бомбить.

Профессор ничуть не изменился. Впустив Оланну, он с прежним самодовольством в голосе попросил подождать, пока закончит работу.

Супругу профессора, женщину робкую, необразованную, Оланна видела в Нсукке всего раза два и постаралась не выдать изумления, когда госпожа Эзека в просторной гостиной встретила ее с распростертыми объятиями:

– Как приятно видеть старых друзей! Мы нынче общаемся только с деловыми людьми, сплошные приемы в правительстве. – С длинной цепочки на шее госпожи Эзеки свисал золотой кулон. – Памела, поздоровайся с тетей.

Вышла девочка постарше Малышки, лет восьми, с пупсом в руках. Щеки у нее были пухлые, как у матери, в волосах розовые атласные ленты.

– Здравствуйте, – сказала девочка, стягивая с куклы юбку.

– Как дела? – спросила Оланна.

– Спасибо, хорошо.

Оланна опустилась на красный плюшевый диван. На столике посреди комнаты стоял кукольный домик, внутри – крохотные изящные тарелочки и чашечки.

– Что будете пить? – весело спросила госпожа Эзека. – Помнится, Оденигбо любил бренди. У нас есть отличный бренди.

Оланне неоткуда было знать, что у них пил Оденигбо, – муж ни разу не приводил ее к ним на вечера.

– Мне холодной воды, пожалуйста.

– Просто воды? – удивилась госпожа Эзека. – Ладно, что-нибудь покрепче выпьем после обеда. Официант!

Официант возник мгновенно, будто ждал за дверью.

– Холодной воды и колы, – приказала госпожа Эзека.

Памела захныкала – тугая одежка никак не снималась с куклы.

– Давай помогу, – сказала госпожа Эзека. И обратилась к Оланне: – Она сейчас такая капризная! Видите ли, мы еще на прошлой неделе должны были ехать за границу. Двое старших уже там. Его Превосходительство давным-давно выдал нам разрешение. Мы должны были лететь на самолете с гуманитарной помощью, но ни один не смог приземлиться из-за нигерийских бомбардировщиков. Представьте, вчера два с лишним часа прождали в Ули, в недостроенном здании – не аэропорт, одно название, – и ни одного самолета. Надеюсь, в воскресенье все-таки улетим. Сначала в Габон, а оттуда в Англию, – ясное дело, с нигерийскими паспортами. Британия ведь не признала Биафру.

Смех госпожи Эзеки отозвался в душе Оланны острой болью.

Официант принес воду на серебряном подносе.

– Точно холодная? – спросила госпожа Эзека. – Из новой морозилки или из старой?

– Из новой, мэм, как вы просили.

– Торт, Оланна? – предложила госпожа Эзека, когда официант ушел. – Только сегодня испекли.

– Нет, спасибо.

Вошел профессор Эзека с папками в руках:

– Это все, что вы пьете? Воду?

– Дом у вас красоты несказанной, – проронила Оланна.

– Слова-то какие – «красоты несказанной», – хмыкнул профессор.

– Оденигбо очень недоволен службой в директорате. Не могли бы вы помочь ему перевестись в другое место? – с трудом выговорила Оланна, только теперь осознав, до чего ей мерзко просить, как хочется скорей покончить с неприятным делом и бежать прочь из этого дома с красным ковром, красными диванами, телевизором и приторным запахом духов госпожи Эзеки.

– Сейчас все забито, совсем забито, – покачал головой профессор Эзека. – Просьбы сыплются отовсюду. – Он сел нога на ногу, положил папки на колени. – Но я посмотрю, что можно сделать.

– Спасибо. И еще раз спасибо за продукты.

– Попробуйте торт, – вставила госпожа Эзека.

– Спасибо, не хочу.

– Может, после обеда?

Оланна поднялась:

– Я не могу остаться на обед. Надо бежать. Я учу детей, через час урок. Мы собираемся во дворе.

– Ах, какая прелесть! – восхитилась госпожа Эзека, провожая Оланну до дверей. – Если б я не уезжала за границу, мы вместе потрудились бы для победы.

Оланна заставила себя улыбнуться.

– Шофер вас отвезет, – сказал профессор Эзека.

– Спасибо.

Перед тем как распрощаться, госпожа Эзека позвала ее на задний двор посмотреть новый бункер, построенный по распоряжению мужа, – прочный, цементный.

– Подумать только, до чего эти варвары нас довели! Мы с Памелой, бывает, спим прямо здесь, когда нас бомбят. Но мы выстоим.

– Да, – ответила Оланна, разглядывая гладкий пол и две кровати: хоть и под землей, но жилая комната с мебелью.

Вернувшись, Оланна застала Малышку в слезах. Из носа у нее текло.

– Бинго съели, – рыдала Малышка.

– Что?

– Мама Аданны съела Бинго.

– Угву, в чем дело? – спросила Оланна, обняв Малышку.

Угву пожал плечами:

– Так соседи говорят. Мать Аданны куда-то увела собаку и на вопросы, где Бинго, молчит. А суп только что сварила с мясом.

Кайнене приехала знойным днем. Оланна замачивала на кухне маниоку, когда тетушка Оджи крикнула: «Там женщина в машине спрашивает вас!»

Оланна выбежала во двор и застыла, увидев возле банановой рощи сестру. Песочного цвета платье по колено очень ей шло.