Половина желтого солнца

– Видите банановые заросли? – спрашивал дядюшка Оджи. – Все бомбежки мы в них пережидали – и ничего. Не нужен нам бункер. В банановой роще ни пули, ни бомбы не страшны.

Взгляд Оденигбо был холоден, как и его ответ:

– Что может дезертир смыслить в бункерах?

Оденигбо принялся вместе с Угву размечать площадку за домом и рыть яму. Вскоре подоспела на помощь молодежь, а к закату взялись за работу и старики, в их числе и дядюшка Оджи. Оланна следила за их работой, гадая про себя, что думают они об Оденигбо. Все вокруг смеялись и отпускали шуточки, кроме него. Он говорил только о деле. Его потная майка прилипла к телу, и Оланна впервые заметила, как он исхудал.

В ту ночь они лежали щека к щеке. Оденигбо умолчал о том, что вынудило его сегодня остаться дома и оплакивать мать. Что бы это ни было, Оланна надеялась, что теперь ему станет хоть чуточку легче. Она поцеловала его в шею, в ухо – в те ночи, когда Угву спал на веранде, такие поцелуи неизменно заставляли Оденигбо льнуть к ней. Но на этот раз он отвел ее руку со словами, которых она прежде от него не слышала: «Я устал, нкем». От него пахло несвежим потом, и Оланну пронзила тоска по «Олд Спайс», оставшемуся в Нсукке.

Даже блестящая операция под Абаганой не порадовала Оденигбо. В прежние времена они бы праздновали ее, как его личное достижение, а теперь, услышав объявление по радио, он лишь сказал: «Отлично, отлично» – и безучастно глядел на танцующих соседей.

– Оланна танцует, как белые! – засмеялась тетушка Оджи. – Разучилась крутить задом!

В первый раз за все время Оланна увидела, как она смеется. Мужчины вновь и вновь пересказывали, как все было, – одни говорили, что бойцы Биафры устроили засаду и подожгли колонну из ста машин, другие – что на самом деле уничтожена не сотня, а тысяча броневиков и грузовиков, – но все сходились на том, что если бы колонна достигла цели, это означало бы конец Биафры. На веранде во всю мочь орали приемники. Сообщение передавали снова и снова, и каждый раз многие из соседей повторяли вслед за диктором: «Спасти Биафру для свободного мира – вот задача, которую необходимо выполнить!» Эти слова знала наизусть даже Малышка. Из всех жильцов не вышла во двор одна Элис. Оланне оставалось только гадать, чем та занята.

– Элис гордячка, каких свет не видывал, – ворчала тетушка Оджи. – Вот вы – совсем другое дело. Всем известно, что вы дочь Большого Человека. Но вы к людям относитесь по-людски. Что она о себе мнит?

– Может, она спит?

– Да уж, спит! Лазутчица она, эта Элис. По лицу видно. Она работает на врага.

– С каких это пор у людей на лбу написано, что они лазутчики? – усмехнулась Оланна.

Тетушка Оджи пожала плечами, не считая нужным уверять Оланну в том, что и так ясно.

Спустя несколько часов, когда веселье во дворе поутихло, приехал шофер профессора Эзеки. Протянув Оланне записку, он открыл багажник и достал две коробки. Угву, подхватив их, поспешил в дом.

– Спасибо, – поблагодарила Оланна. – Привет хозяину.

– Да, мэм. – Шофер застыл возле машины.

– Что-нибудь еще?

– Пожалуйста, мэм, проверьте, все ли на месте, а я подожду.

На одной стороне листка каракулями профессора Эзеки был нацарапан список всех его подарков. На обратной стороне приписка: «Проверьте, пожалуйста, не стянул ли чего шофер». Оланна зашла в дом пересчитать банки сухого молока, чая, печенья, молочного коктейля, сардин, пакетики сахара, соли – и ахнула при виде туалетной бумаги. Больше не придется Малышке подтираться старыми газетами. Оланна набросала несколько слов восторга и благодарности и отдала шоферу; даже если Эзека хотел покрасоваться, это нисколько не омрачило ее радости. А Угву радовался еще сильнее, чем она.

– Прямо как в Нсукке, мэм! – ликовал он. – Одни сардины чего стоят!

– Отсыпь, пожалуйста, в мешочек немного соли. Четверть этой пачки.

– Мэм! Для кого? – Во взгляде Угву мелькнуло подозрение.

– Для Элис. И не рассказывай соседям, что нам привезли. Будут расспрашивать – скажи, старый друг передал хозяину книги.

– Да, мэм.

Провожаемая недовольным взглядом Угву, Оланна понесла мешочек Элис. На ее стук не ответили. Оланна уже собралась уходить, когда Элис открыла дверь.

– Друг передал нам продукты. – Оланна протянула мешочек соли.

– Ой! Куда мне столько? – сказала Элис, протягивая руку за солью. – Спасибо. Ах, спасибо большое!

– Мы с ним давно не виделись. И вот пожалуйста, сюрприз!

– Вы и обо мне побеспокоились. Не стоило, право. – Элис прижимала мешочек к груди. Глаза ее были обведены темными кругами, под прозрачной кожей просвечивали вены.

Но вечером, когда Элис вышла на веранду и уселась рядом с Оланной на полу, вытянув ноги с крохотными ступнями, она казалась свежее, здоровее. Лицо было слегка припудрено, от нее пахло знакомым кремом для тела. Аданна-старшая, проходя мимо, удивилась: «Надо же, Элис, в первый раз вижу тебя на веранде», и легкая улыбка тронула губы Элис. Возле банановых зарослей молился пастор Амброз. Его алое одеяние с длинными рукавами пламенело в закатных лучах. «О великий Иегова, порази вандалов священным огнем! О великий Иегова, сражайся за нас!»