Половодье. Книга вторая

Роман уже скакал по улице, когда позади послышалась перестрелка. Он смаху осадил коня и обернулся. За ним мчались трое. Решительным жестом он приказал им ехать дальше, к центру села, а сам повернул назад.

Бой шел у дома лесничества. Группа Романа спешилась и залегла на бугре. Увидев своего командира, бойцы дружно вскочили и бросились вперед. По ним стреляли из подворотни.

«Бомбу бы сейчас», — пронеслось в голове у Романа. Он пришпорил коня и перемахнул плетень. Соскочив с Гнедка, обогнул пригон и оказался лицом к лицу с лесничим Кошелевым, который прикрывал двор с огорода. Роман выстрелил в упор, прямо в лицо Кошелева, и, подобрав его винтовку, метнулся под навес.

Бойцы его группы уже разнесли ворота. Один из них добивал прикладом корчившегося на земле объездчика Корнея Шугайлова. Тут же у ворот лежали еще трое убитых.

— А один убег, рябой Федька, — плюнув с досады, сказал Аким Гаврин. — Как ударили по нам, он огородами выехал. Заметили супостата, когда он уже до бора добрался. Федька, его и конь…

— Значит, упустили?

— Двое поскакали за ним. Не один, так другой догонит. Федька на Покровское ударился.

Невдалеке раздались выстрелы.

— У тюрьмы, — вслух подумал Роман.

Надо спешить туда. Как бы и там не нарвались вот так же, как здесь. Да, дал Роман промашку.

— Убитые есть? — спросил у бойцов, выбегая на улицу. — Раненые?

— Двое раненых, а может, еще кого зацепило. Счастливо отделались.

Роман наказал Акиму Гаврину собрать оружие и позаботиться о раненых, а сам повел бойцов к центру села.

Но и у тюрьмы, и у волостной милиции все было кончено. Семен Волошенко, пыхтя, разбивал замок у рогачевского склада, чтобы выпустить арестантов. Надзирателя Карябкина застрелили, но ключей от тюрьмы у него не оказалось. Не было их и в караулке, где перевернули все вверх дном. Решили, что ключи увез с собой Качанов, и Мефодьев распорядился взломать дверь.

— Динамиту бы под нее или бомбу подложить, да арестантов ухлопаешь, — орудуя ломом, приговаривал Волошенко.

У волостной милиции Роман встретил Петруху. Вытирая папахой потный лоб, тот спросил:

— Как у тебя?

— Все в порядке. Из шести объездчиков один дал тягу. Остальных прихлопнули. А у нас двоих ранило, — доложил Роман.

— Ты взгляни, Рома, какой мы пулемет взяли. Заграничный «Кольт» в смазке. Еще не был в работе. Мы тоже кой-кого убили, но и наших трое полегло — двое воскресенских и сосновский. Жалко парней.

Арестованные высыпали на улицу. Те, кто хотел идти с отрядом, тут же вооружались и садились на подводы. Их угощали табачком и рассказывали о подробностях боя. Кругом слышались возбужденные голоса.

В волостной управе совещались члены штаба. Выступили Петруха и Ефим. Окрыленные победой, штабисты решили идти на Покровское. Теперь в отряде достаточно людей, прибавилось винтовок и уже не один, а два пулемета.

Вызвали Романа и Семена Волошенко. Еще не остывший от боя Мефодьев выскочил из-за стола и провел их на середину комнаты.

— Ну, хлопцы! Будете командирами взводов. У Романа уже есть взвод, а ты, Семен, примешь бойцов у Петрухи, и еще тебе добавим. Вот что, готовьтесь к выступлению. Покормим коней и в путь, — весело заключил он.

Роман собрал своих людей. Явились и те, что гнались за рябым Федором. Повесили головы:

— Ушел, подлая душа!.. Да разве пристигнешь, когда не конь у него, а ветер.

— Отстали мы. Одна надежда, что наши перехватят. Так ведь и Федька не дурак, может в бор повернуть. А конь Федькин на скаку легок — это правда…

Роман плюнул с досады. Уж он-то ни за что не упустил бы объездчика. Не догнал, так пулей бы снял с коня. Как бы угадав Романовы мысли, один из бойцов развел руками:

— И стрелять пробовали, а ушел…

Но позднее выяснилось: Федор налетел на засаду. С отчаянием затравленного волка он уходил от погони. Не отстреливался и даже не оглядывался. Знал: конь не подведет. Пусть при такой скачке коня хватит ненадолго, пусть он падет еще до Покровского, лишь бы уйти.

Бойцы из группы Касатика заметили Федора чуть ли не за версту. И ничего не могли понять. Кто-то предположил, что это гонец от Мефодьева. Хотели уже выбираться из балки на дорогу, но Касатик приказал ждать.

Когда всадник был шагах в двухстах от засады, Нюрка узнала его, вскрикнула:

— Да это же Федор, белый!

Словно проснувшись, резко вскинул голову всадник. И на всем скаку круто повернул коня в бор.

— Стой! — Касатик смаху упал к пулемету. Захлебываясь, застучал «максим».

Пули впивались в стволы сосен, уходили рикошетом. Но в одном из просветов между деревьями пулеметная очередь настигла Федора. Он повернулся в седле, будто хотел рассмотреть, кто же в него стреляет, и плашмя ударился о землю.

16

Покровское заняли без единого выстрела. Каратели и милиция не приняли сражения днем. Они поспешно отступили вдоль кромки бора на Сосновку.