Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века

На первый взгляд, сборник не обладает какой-либо целостностью, но при более тщательном изучении становится ясно, что статьи подобраны в соответствии с четкой программой. Среди авторов статей имеют место несогласия в частностях, используется разный литературный стиль и различные между собой способы аргументации. Несогласие авторов между собой в мелочах при общей направленности повествования может быть расценено как редакторский ход, с помощью которого достигается эффект видимой объективности и непредвзятости публикуемого материала. Цель всех семи статей одна – любым из возможных способов опровергнуть Белюстина и скомпрометировать его личность в глазах читателя. Предназначение сборника настолько очевидно, что не дает возможности исследователю охарактеризовать его как источник объективной и разносторонней критики воззрений Белюстина. Другой редакторский прием – это, несомненно, издание сборника за границей без указания авторства. Издав сборник в Берлине, Н. В. Елагин своим изданием, возможно, надеялся повторить успех записки «Описание сельского духовенства»[239].

Что же касается содержания рассматриваемого нами сборника, то авторы вошедших в него статей избрали способом достижения поставленной цели выискивание в тексте «Описания…» неточностей, противоречий и явной лжи. Белюстин часто обвиняется ими в односторонности суждений, натянутости фактов, преувеличениях, некомпетентности и даже в хуле на Церковь и Православие, ведь, по логике данного издания, критика духовенства есть не что иное, как критика Православия. Ряд статей написан в форме поэтапной критики книги Белюстина. В них читателю представлены основные тезисы Белюстина с последующим их опровержением. Другие статьи написаны якобы в отрыве от книги «Описание…», в них авторы, как бы не замечая существования Белюстина, отвлеченно рассуждают на тему появления «лживых пасквилей» или мнимо существующих проблем[240].

К сожалению сторонников цензуры в вопросах церковных проблем, берлинские защитники духовенства на фоне аргументации Белюстина не казались убедительными, так как чаще приводили примеры из далекого и идеализированного прошлого, закрывая глаза на современное положение Церкви в обществе[241].

Особое внимание необходимо уделить критику свящ. И. С. Белюстина А. Н. Муравьеву. Анализ именно его статьи «Мысли светского человека…», опубликованной как отдельно[242], так и в составе сборника, наглядно иллюстрирует разногласие между личным мнением автора и тем, что он публикует для широких масс. Муравьев выступал против некоторых губительных реформ[243] и хорошо знал церковные проблемы[244], но их обсуждение в печати считал недопустимым. Гласность на тему церковных нестроений, по его мнению, не может способствовать их разрешению, но наоборот, только усугубит положение Церкви и уронит авторитет духовенства. Муравьев, по сути, был не в состоянии опровергнуть тезисы Белюстина, но старался компенсировать это, сосредоточив внимание читателя не на содержании книги, а на форме, которая близка к пасквилю. Переходя на личности, А. Н. Муравьев называет отца Иоанна лжецом, хамом и предателем, а его книгу бессознательной, вредной и не заслуживающей доверия.

Осуждая свящ. И. С. Белюстина, А. Н. Муравьев сознательно лукавит, так как знает, что многое из того, о чем писал священник, в действительности правда. Муравьев сам пишет о взяточничестве консисторий и о других пороках церковной жизни, то есть вторит свящ. И. С. Белюстину, которого публично называл лжецом, но делает это исключительно в личной переписке[245]. Реальное отношение А. Н. Муравьева к церковной действительности со всеми ее недостатками, а также к вопросу о гласном обсуждении положения духовенства и иерархической системы наглядно иллюстрирует недавно обнаруженное и опубликованное его письмо М. П. Погодину от 23 июня 1859 г. относительно его участия в публикации «Описания…»[246]. Объясняясь с Погодиным, он сетует на богатеющий чиновничий аппарат обер-прокурора Протасова, жалуется, что реформы относительно улучшения быта духовенства и поднятия его авторитета несостоятельны, а церковные суммы используются не по назначению. Однако одновременно с этим Муравьев, используя различные метафоры, осуждает Погодина за публикацию книги Белюстина, которая только на руку проповедникам атеизма и губит многие проповеднические плоды сторонников распространения духовности в народе. Из всего этого становится очевидным, что А. Н. Муравьев не считал свящ. И. С. Белюстина лжецом, но осуждал его поступок, который, как ему казалось, не способствовал улучшению быта духовенства и возрастанию духовности в народе, а скорее наоборот.