Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века

Активная обличительная деятельность редактора «ЦОВ» настораживала не только членов духовно-цензурного комитета, но и митрополита Исидора, который был возмущен характером публикуемых в газете статей. Свое предостережение владыка высказал на очередном заседании Св. Синода 15 февраля 1878 г., что повлекло за собой ходатайство со стороны Св. Синода к министру внутренних дел о том, чтобы министерство способствовало прекращению публикации в периодических изданиях без дозволения духовного цензурного комитета статей, подлежащих предварительному рассмотрению[390]. Несмотря на ходатайство высшего органа церковного управления, министр А. Е. Тимашев не счел необходимым вмешиваться в дела духовной цензуры, ссылаясь на то, что это компетенция цензурного управления, духовных академий и самого Св. Синода. Государственных законов о печати, нарушение которых могло бы повлечь за собой вмешательство в это дела МВД, по мнению А. Е. Тимашева, Поповицкий не нарушал[391]. Отказ министра МВД явился, по сути, отказом в привлечении административного ресурса в помощь духовному ведомству, что, в свою очередь, спровоцировало Св. Синод активизировать собственные силы и издать указ о пристальном слежении за органами печати[392].

С первого года существования «ЦОВ» содержание его статей нередко становилось предметом обсуждения на заседаниях Совета ГУП, однако Поповицкий из раза в раз избегал серьезных нареканий и санкций. Так, например, без серьезных последствий остались публикации статей «О православном духовенстве» (1874. №№ 20–21); «Где гибнут церковные капиталы» (1877. № 24); «По вопросу о монастырских имуществах» (1877. № 65); «Бракоразводный процесс» (1880. № 2); «Народная школа в Прибалтийских губерниях» (1880. № 44); Передовая статья (1881. № 132)[393]. По поводу каждой из этих статей было вынесено решение, которое характеризовало неблагонадежное направление вестника, но не ставило под угрозу его существование.

Впрочем, излишняя смелость, с которой писал свои статьи в «ЦОВ» свящ. И. С. Белюстин, привела редакцию газеты и лично Поповицкого к тому, что последний получил два предостережения от ГУП МВД. Полученные предостережения поставили Поповицкого в непростое положение, ведь следующее предостережение повлекло бы за собой приостановление издательской деятельности. Первое предостережение «ЦОВ» получил за нашумевшие статьи «К реформе консисторского суда» и «По поводу учительного известия» в июне 1878 г.[394], а второе – в апреле 1879 г. за две части незавершенной статьи «К вопросу о раскольниках»[395], в которых Белюстин неуважительно отзывался о личности имп. Константина Великого, критиковал его действия относительно Церкви и утверждал, что современное православие, воспринятое не от апостолов, а заимствованное уже с рядом изменений из Византии, по сути не является христианством[396]. Воззрения свящ. И. С. Белюстина на историю Церкви и его отношение к официальной религии Российской империи, изложенное в статье о раскольниках, оказались настолько провокационными, что стали причиной не только предостережения редакции «ЦОВ», но и запрета отца Иоанна в священнослужении более чем на год[397].

В начале 1880-х гг. давление на Поповицкого нарастало, ему приходилось все чаще появляться в ГУП для обязательных объяснений[398]. Осознав, что против него и его издания объявлена «цензурная война», Поповицкий решает переименовать свой вестник, исключив из названия слово «церковный», но не меняя программу издания[399]. Действия редактора легко объяснимы – это была последняя и отчаянная попытка уйти от преследования духовной цензуры, хотя бы формально разорвав связь вестника со всем церковным.

В ГУП не нашли препятствий к переименованию, но, так как разрешение на издание давалось Св. Синодом, ГУП делает запрос обер-прокурору на согласование данной метаморфозы[400]. Однако К. П. Победоносцев счел недопустимым переименование «ЦОВ» без изменения программы издания по той причине, что большая часть публикуемого материала относится не к общественной, а именно к церковной жизни[401]. Последний шанс уйти от пристального наблюдения был упущен, а ситуация усугублялась, в том числе, и по причине смерти в конце 1881 г. покровительствовавшего Поповицкому прот. И. В. Васильева.