Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века

Публицистическое произведение, хотя и может быть по форме правильно и жестко структурировано, но все же носит характер вольной, открытой и эмоциональной речи, обращенной к публике. В этой связи церковно-общественная публицистика как исторический источник не может быть использована исследователем наравне с законодательными актами, официальными заявлениями, статистическими данными и пр., на которые зачастую можно ссылаться без предварительного критического анализа. Однако данные произведения, с учетом правильного подхода к их сбору и анализу, незаменимы при исследовании общественного мнения как такового или реакции общественности на происходящее в Церкви и сфере церковного законодательства.

Особенностями рассматриваемого нами жанра является субъективность и зачастую односторонность описания реально существующих проблем, что приводит к преувеличению их значимости или масштаба. Такие преувеличения допускаются публицистами как сознательно, с целью утрировать значение описываемой проблемы, так и неосознанно, под влиянием эмоций, самоубеждения и особенностей характера автора. Например, при изображении архиерейского деспотизма критики, что очевидно, создавали некий собирательный образ епископа, в котором были соединены пороки всех встречавшихся им представителей церковной власти, и вместе с тем сознательно минимизировали наличие в этом образе положительных сторон. Защитники же, наоборот, считая отрицательные стороны представителей епископата не более чем исключением, создавали чрезмерно положительный образ архипастыря. Такой подход соответствует целям и задачам публицистической литературы, особенно в период официального отсутствия гласности в обсуждении проблем Церкви. Тем не менее, это не умаляет важности церковно-общественной публицистики как исторического источника для исследователя истории Русской Церкви данного периода, но требует правильного использования полученных данных.

Преимущество публицистики перед официальными документами или официальной, строго цензурируемой периодической печатью заключается в том, что она отражает реальное мнение и отклик духовного сословия на злободневные вопросы церковной жизни, которые не были предметом публичного обсуждения в Российской империи. Возникший жанр церковно-общественной публицистики дает подготовленному к ее изучению исследователю возможность верно оценить значение внутренних проблем Церкви для различных социальных групп и государства в целом.

В 1990-х г. отечественные историки получили возможность беспрепятственно и без нажима со стороны государственных идеологов изучать историю Русской Церкви с последующей защитой диссертаций и публикацией научных монографий. К сожалению, отсутствие знания христианского богословия, канонического права, нюансов церковной политики и идеологии, а также особенностей религиозного сознания как клириков, так и мирян приводили к ошибкам и неточностям со стороны, в том числе, достаточно уважаемых исследователей[742]. В связи с возрастающей активностью в области изучения истории Русского Православия возросла и активность использования церковно-общественной публицистики, однако, по нашему мнению, ее данные часто применяются без необходимого анализа, а значит, некорректно. Для наглядности приведем пример научных монографий и статей, посвященных истории Русской Православной Церкви, в которых активное использование церковно-общественной публицистики как исторического источника не всегда сопровождено необходимым уровнем изучения ее достоверности.

С. В. Римский в своей монографии «Российская Церковь в эпоху Великих реформ»[743] достаточно активно использует церковно-общественную публицистику в качестве исторического источника. Исключая ссылки на журналы «Русский архив» и «Русская старина», а также случаи, в которых Римский ссылается на публицистику, оговариваясь, что данный тезис является частным мнением автора, мы насчитали более тридцати случаев ссылок на труды свящ. И. С. Белюстина, Д. И. Ростиславова, свящ. А. И. Розанова, А. Н. Муравьева, Н. П. Гилярова-Платонова и Елагина как на непреложную или относительную истину. Не преследуя цель досконального исследования упомянутой монографии, обратим внимание лишь на несколько случаев, в которых, используя публицистику как источник, исследователю стоило сослаться на нее не как на неопровержимый факт, а как на одно из мнений, а также учесть особенности каждого из публицистов.