Польша или Русь? Литва в составе Российской империи

В поздний период существования империи категоризация подданных приобрела гораздо более широкий масштаб по сравнению с более ранними периодами. Революция 1905 года заставила имперские власти не только пойти на уступки нерусским националистам, но и защищать интересы русского населения. Поэтому наряду с традиционными областями (землевладение и государственная служба), в которых подданные категоризировались по национальной принадлежности и раньше, появились новые области (выборы в Государственную думу и земства, школы), требовавшие установления государственными учреждениями индивидуальной принадлежности лиц к той или иной национальной группе.

Категоризация подданных в Российской империи в период революции 1905 года и в течение нескольких следующих лет действительно приобрела новые черты. Значимость сословных критериев уменьшилась уже на рубеже XIX–XX веков. Одним из важнейших критериев в области землевладения и образования, не говоря уже о переписи населения и этнографических исследованиях, становится язык. Надо отметить, что в некоторых из этих областей язык становится важнейшим признаком национальной идентификации уже с середины XIX века. Новой, можно сказать, революционной идеей становится признание самоидентификации важным признаком национальной принадлежности. Этот критерий в землевладении, отчасти в образовании и при подготовке закона о выборах в земство был важен во время революции 1905 года и в течение нескольких лет после ее подавления. Однако чиновники даже в этих областях не применяли новейших критериев установления национальной принадлежности последовательно; в начале 1910-х годов мы можем проследить тенденцию отказа от применения этих критериев. Схожие процессы фиксировал и Пол В. Верт (Paul W. Werth), изучавший имперскую конфессиональную политику. Указ от 17 апреля 1905 года ознаменовал изменение значения религии – из общественного и наследуемого атрибута она превратилась в характеристику, определяемую личным выбором человека. Однако около 1910 года в политике властей вновь прослеживается яркая тенденция конфронтации с «иностранными» конфессиями[1012]. В то же время в некоторых других областях (например, государственная служба) язык или самоидентификация как критерии национальной идентификации не рассматривались. То есть новые критерии национальной идентификации, такие как самоидентификация, имперские власти применяли ситуативно, и после 1908 года (в особенности – после 1910-го) часто наблюдается возврат к привычному конфессиональному маркеру. Ситуативное применение чиновниками критериев определения национальной принадлежности не позволило национальной принадлежности получить официальное определение.

Критерии национальной идентификации отличались и в зависимости от того, c какой целью требовалось установить национальную принадлежность. Если необходимо было решить, является католик поляком, литовцем или белорусом (частый случай в области землевладения), то важнейшими критериями считались этническое происхождение и язык. Нередко чиновники более высокого ранга стремились сохранить русский характер институтов власти, и в этом случае потенциально неблагонадежными становились все нерусские (неправославные), особенно лица католического исповедания, хотя формально такими должны были быть только поляки.

Перед Первой мировой войной в сознании имперских властей усиливается понимание национальности, опирающееся на используемый в быту («родной») язык, который считается однозначным признаком национальной идентичности (тот, кто в быту говорит на одном из белорусских говоров, – русский; тот, кто говорит на одном из литовских или жемайтийских говоров, – литовец; тот, кто говорит на польском языке, – поляк). Фактор этнической принадлежности использовался в тех случаях, когда он был удобен бюрократам (например, в публикациях, когда надо было доказать, что большинство жителей Западного края – русские) или при проведении процедур, требовавших четкого соблюдения формальностей (например, при выдаче разрешения на приобретение земли). Однако в определенных контекстах конфессия могла быть самым важным маркером, особенно после 1908 (1910) года. И этническое происхождение, и язык были критериями, которыми с легкостью могли манипулировать как идентифицирующий, так и идентифицируемый, в то время как конфессия, как правило, была постоянной и четко документированной характеристикой. Частичный возврат к старому маркеру национальной идентификации – конфессии – был в основном связан с возвращением старой «этнической иерархии» врагов империи, в которой главное место, как уже отмечалось, отводилось полякам. «Польский вопрос» был основной проблемой, вокруг которой строилась вся национальная политика на западных рубежах империи.

Глава 13 «Польский вопрос»