Польша или Русь? Литва в составе Российской империи

Предложил на рассмотрение проект и помощник виленского генерал-губернатора А. Л. Потапов. В его проекте помимо всего прочего содержалось предложение руководствоваться «этнографическими соображениями»[301]: было предложено отделить литовцев от жемайтийцев. А. Л. Потапов считал, что для того, чтобы в будущем нейтрализовать самый опасный антигосударственный регион – Ковенскую губернию, где доминировали литовцы-католики, губернию следовало разделить: литовские уезды (Вилкомирский, Поневежский, Ковенский и Новоалександровский) присоединить к Виленской губернии, а три самогитских уезда (Шавельский, Тельшевский и Рассиенский) передать Курляндской губернии[302]. Таким образом, литовцы должны были оказаться в сфере влияния Вильны как русского центра[303], а жемайтийцы – в сфере влияния прибалтийских немцев, которые в то время обычно рассматривались как лояльная империи группа[304].

Еще одним ареалом, в планах территориально-административного деления которого просматривались признаки территориализации этничности, были уезды Августовской губернии, где доминировало литовское население. Как уже отмечалось, по военным соображениям осенью 1863 года к Виленскому генерал-губернаторству были присоединены сначала Мариямпольский, Кальварийский, Августовский и Сейнский, а затем и Ломжский уезды[305]. Несмотря на декларации временности такого переподчинения, виленский генерал-губернатор М. Н. Муравьев был склонен оставить все эти уезды в Виленском генерал-губернаторстве, поскольку на этих территориях проживали литовцы и, значит, эти земли должны были быть отнесены к Литве, а не к Польше[306]. Важность этнических критериев в данном случае иллюстрирует указание М. Н. Муравьева подготовить этнографический обзор Августовской губернии[307].

Очевидно, в схожем направлении размышлял и не идентифицированный нами автор подготовленного после 1867 года проекта, предполагавшего изменения территориально-административного деления Северо-Западного края. Автор был хорошо знаком с идеями, высказывавшимися и реализованными ранее разными звеньями властей, поэтому и он сам, скорее всего, принадлежал к чиновничеству. Не углубляясь во все тонкости проекта, остановлюсь на предложениях, которые были связаны с Виленской и со смежными губерниями: автор проекта предлагал передать относящиеся к Виленской губернии Вилейский и Ошмянский уезды Минской губернии, Дисненский уезд – Витебской губернии, Лидский – Гродненской. Взамен к Виленской губернии присоединить несколько «округленный» Новоалександровский уезд и всю Сувалкскую губернию[308]. Так, помимо Ковенской губернии, могла быть сформирована новая губерния с преобладанием литовского населения, поскольку в Виленской губернии были оставлены только те уезды (Виленский, Трокский и Свенцянский), в которых, согласно данным национальной статистики и этнографии того времени, доминировало литовское население. Правда, в этом случае, скорее всего, основными были не этнические критерии, а логика простоты администрирования. «Перенос» Новоалександровского уезда, скорее всего, был связан со стремлением «округлить» Ковенскую губернию, а южная часть Сувалкской губернии, то есть этнические польские земли, включались в состав Виленской губернии вместе с литовской частью Сувалкской губернии, чтобы не делить Сувалкскую губернию.

Таким образом, проекты 1860-х годов, предусматривавшие совмещение этнических и административных границ, становятся привычным инструментом конструирования имперского пространства. При этом впервые подобные тенденции появляются в проектах 1840-х годов. Часть этих проектов, как, например, проект В. И. Назимова, не были свободны от элементов политики «разделяй и властвуй», однако в остальных случаях такие тенденции отсутствовали: А. Л. Потапов ясно высказал мысль о том, что литовцы слишком слабы, чтобы противостоять полякам, а для политики М. Н. Муравьева, проводимой после восстания 1863–1864 годов, такие меры не были характерны.

В российском дискурсе последних десятилетий существования империи все еще встречается представление о Северо-Западном крае как о достаточно монолитном регионе, охватывающем шесть губерний. Именно так весь этот край представлялся в конце XIX – начале XX века, когда имперские чиновники обсуждали антипольские меры: все еще существовал Виленский учебный округ, и иногда на столы бюрократов попадали предложения, предусматривавшие присоединение трех белорусских губерний к Виленскому генерал-губернаторству, то есть возврат к практике времен М. Н. Муравьева[309], однако на российской ментальной карте того времени все более ясно выявлялась тенденция, предполагавшая раскол этого региона на более мелкие ареалы.