Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века

Горячим сторонником русско-польского революционного союза в лагере польской демократической эмиграции был также Генрик Каменьский. Еще в первых публикациях 1844–1845 гг., где он выдвинул идею восстания польского люда и социальной революции, содержался призыв к союзу с народными массами России, которым поляки должны были принести «жизненную правду». «Разве не можем мы, – писал он, – защититься от царского деспотизма форпостом, состоящим из революционизированного московского люда? Разве не можем ожидать, что когда он со всей яростью долго приглушенной жажды возьмется за осуществление справедливости, уничтожение своих и наших врагов, каковыми являются все московские привилегированные слои, […] тогда во всей стране возникнет народное брожение и истребление наших подлинных врагов?». В книге «Россия и Европа. Польша», опубликованной в 1857 г., Каменьский позитивно оценивал борьбу народных масс в России, в частности, подчеркивал большое значение восстания Пугачева. Он отмечал различие между явлениями, сопровождающими революцию, – такими, как «возмущения, конвульсии, местные конфликты», и самой революцией, представляющей собой «полное преобразование, которое в каждом случае находит выражение в совершенно новых отношениях, новой жизни, а иногда и в уничтожении внешних общественных форм с целью замены их новыми». Задачу демократии Каменьский видел в том, чтобы удерживать накал страстей, не разжигать внутренней борьбы, и потому позже, когда в начале 1861 г. в Королевстве Польском возникло широкое манифестационное движение, он одобрил тот факт, что манифестации не переросли в восстание. В связи с манифестационным движением он постарался дать анализ нужд народа и сформулировал новые задачи нации. В течение 1861 г. в Женеве, а затем в Берлине вышли шесть номеров газеты Каменьского «Prawda». На ее страницах отмечалось большое значение манифестаций как «величественного и торжественного» «религиозного явления», которое снимает вопрос о восстании. «Польша должна совершить великие вещи, которые она никогда не совершила бы путем вооруженного восстания», – утверждала газета. Если раньше Каменьский видел в восстании «единственный способ выйти из рабства», то теперь он считал, что «польский народ […] смог бы прийти к независимости и невооруженным путем, каковой во всяком случае заслуживает первенства». Необходим «всеобщий сговор», подчеркивал он, а для этого нужна «зрелость» всей нации, достигнутая в процессе «духовного развития»; до его завершения восстание окажется «преждевременным» или, «по меньшей мере, сомнительным», а после достижения зрелости «сделается излишним». «Нам согласятся отдать свободу, – заявляла «Prawda», – если невозможно будет держать нас в рабстве». Важный шаг в процессе развития нации Каменьский видел во «всеобщем стремлении» к равенству без различия происхождения и вероисповедания и особое значение придавал разрешению крестьянского вопроса. Поэтому он называл «доброй, прекрасной и благородной» мысль Земледельческого общества о необходимости наделения крестьян землей, но требовал скорейшей ликвидации барщинных отношений и фактической безвозмездной передачи в собственность крестьян их наделов. «Prawda» обращала к шляхте призыв добровольно осуществить «бесплатное дарование сельскому люду земельной собственности» прежде, чем это сделает царизм. Отмечая прогресс в решении крестьянского вопроса в России при новом царствовании, Каменьский считал это «огромной революцией, совершенной у кормила власти», и призывал поддерживать царское правительство в том, что оно делает полезного и справедливого. Тем не менее, он подчеркивал, что будущее России может гарантировать только революция в духе идей Герцена¹⁸³.