Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века

Однако на «правом» фланге польской демократической эмиграции существовал несколько иной взгляд на польско-русский революционный союз, и его активно пропагандировал печатный орган Польского коло «Przegląd rzeczy polskich», завоевавший в эмиграции популярность и широко распространявшийся. Позиция «умеренной» демократии в этом вопросе также основывалась на ее взглядах относительно «забранных земель». Ее орган считал их единство с Польшей необходимым для существования независимого Польского государства, а отказ от них «самоубийством»; признание же польской молодежью в Киеве национальной самобытности украинцев и их права на самостоятельность называлось «государственной изменой». Ссылаясь на историю, «Przegląd rzeczy polskich» утверждал, что Украина ранее была «интегральной частью» Польши и, так же, как Польша и Белоруссия, не имеет с Россией ничего общего. 3. Милковский в ряде статей пытался доказать, что условия жизни украинцев в Королевстве Польском лучше, чем в малороссийских губерниях, так как в Королевстве их охраняет «более чистая традиция польских помещиков», и лишь единичные злоупотребления отдельных панов были причиной казацких выступлений в прошлом. Он видел польскую шляхту в качестве руководительницы «темного», «деморализованного», «лишенного гражданских добродетелей» «украинского люда», предостерегал его от «союза с Москвой» и от самостоятельных выступлений, грозящих «анархией». Постановка национального вопроса, таким образом, связывалась с вопросом социальным, с опасением перед революционной борьбой крестьян на Украине. Поэтому, помня о «галицийской резне», «Przegląd rzeczy polskich» осуждал также выступления безземельных в Познани, считая, что борьба за землю там шла в русле интересов прусского правительства. Что же касается оценки крестьянского движения на Украине в 1855 г., то хотя «правые» демократы и отмечали с удовлетворением тот факт, что крестьяне уже «не против польской шляхты», как это было прежде в восстаниях на Украине и в Галиции, тем не менее, они не забывали об опасности, грозящей «распадом польского общества на два враждебных лагеря» и «страшной местью» крестьян «за давнее угнетение». Однако это, по мнению органа Польского коло, не оправдывало обращения польских помещиков Украины к царю за защитой, тем более что журнал продолжал считать шляхту главным проводником своей политики, утверждая: «Демократия только в лице шляхты и через шляхту работала на пользу люда». Во избежание повторения галицийских событий Милковский звал украинское крестьянство к совместной борьбе за независимую Польшу, которая даст ему все блага. При этом имелось в виду «ополячивание» украинцев, что подтверждали следующие слова Милковского: «Польша, когда она была живой и сильной, абсорбировала народы […], объединялась с ними […] во имя братства и свободы». Подтверждением могла служить и постановка еврейского вопроса на страницах журнала. Не считая разницу вероисповеданий преградой «для равенства и гражданства» евреев в будущей свободной Польше, он выдвигал условием этого их «ополячивание», отказ от родного языка, от своей одежды, обычаев и т. п. По существу это было стремление к ассимиляции национальных меньшинств; «умеренные» демократы подчеркивали, что языковые и прочие различия «не создают различных народов», и потому не упоминали о гарантиях национальных прав¹⁸⁵.

Но вопрос о «забранных землях» являлся не единственной причиной настороженной позиции «правого» крыла польской демократической эмиграции в отношении русско-польского революционного союза. Его печатный орган указывал, что такой союз был бы «политическим обманом», так как считал революционное движение в России незрелым, самих же русских не славянами, а «дикими азиатами», «темным» народом. Возлагать на Россию «более значительные надежды и веру, – писал журнал, – было бы признаком лакейской неопытности; соединять же […] каким-либо образом свои судьбы с ее судьбами – это или отказ от собственной жизни, или прямое безрассудство». «Умеренные» считали русских не способными бороться за идеалы свободы, доказывали, что восстание декабристов не имело «зародыша в национальных недрах» и осталось «прекрасным гимном без эха». В этой связи они подчеркивали, что нужно «перестать оглядываться на Россию», ожидая там революции, тем более, что она грозила «ломкой социальных отношений», а значит, «хаосом», разгулом «пугачевской черни». Поэтому для сторонников «умеренной» демократии русская революция могла быть лишь «облегчающим» обстоятельством в борьбе поляков против царизма, но не союзником¹⁸⁶.