Польская Сибириада

Сташек набросился на газету и забыл обо всем на свете. Последнюю польскую газету «Карусель» с Патом и Паташонком он купил в Тлустом перед самой войной… Неважно, что газета у Сильвии была старая, от марта месяца. Чего в ней только не было! О войне, о Польше, о польской армии: «Столица освобождена! Солдаты дивизии им. Тадеуша Костюшко маршируют по улицам Варшавы!» И фотографии с парада. Плохонькая, лиц не узнать. Солдаты несут знамя. Города не видно. Вокруг одни развалины. «Варшава в руинах» — «Преступления гитлеровских оккупантов» — «Польские евреи погибли в газовых камерах Освенцима и Треблинки» — «Вместе с героической Красной Армией наши войска с победой дойдут до Берлина!» — «Из жизни Союза польских патриотов… Окружные отделения СПП созданы недавно в Красноярске и Иркутске. В их задачу входит розыск находящихся в этих районах поляков, оказание им всевозможной помощи, составление списков и подготовка к репатриации в новую Польшу…»

— Послушайте, послушайте, что тут пишут: «Окружные отделения СПП недавно созданы в Красноярске и Иркутске». А ведь Иркутск — это наша область!

— Так чего мы тут еще ждем? — Гонорка теряла терпение.

В тот же вечер они решили, что, не откладывая в долгий ящик, напишут о себе в редакцию газеты. И кто-то из поляков должен обязательно съездить в Иркутск, в окружное отделение СПП. Но кто? К всеобщему удивлению согласилась ехать Корчинская.

— Я одинокая, нигде не работаю, разрешения мне не нужны. Надо бы еще кого-нибудь в компанию, я по-русски не очень, да и года не те…

— Возьмите меня, пани Корчинская! Я пригожусь, по-русски говорить умею, — Сташек загорелся путешествием в Иркутск.

— Он по-русски болтает как настоящий кацап и даже писать может, — подтвердила Гонорка. — А что я Броне скажу? Она волноваться будет, беспокоиться о тебе.

— Да ведь я с пани Корчинской еду. Я наши списки в Иркутск отвезу, чтобы о Булушкино там не забыли. Не пропаду…

Несколько дней переписывали всех поляков и доставали билеты в Иркутск. На восточном направлении трудностей с билетами не было. Только на запад все еще нужно было иметь специальное разрешение местного НКВД и военного коменданта станции. С трудом сели они в переполненный ночной поезд. Наверное, седина пани Корчинской им только и помогла, какой-то молодой солдатик подал ей руку и втащил в вагон. Кто только не ехал в этом поезде! Солдаты с легкими ранениями в краткосрочный отпуск, искалеченные, нередко со страшными увечьями — домой. Молодой солдат, который помог им, подлечив в Тайшете ранение в пах, ехал в Иркутск продолжить лечение в госпитале.

— Не дошел я до Польши. На Днепре пулю поймал. На Украине и под Москвой больше всего сибиряков погибло. Обиднее всего, что в Берлине меня не было. Вот невезуха!

— Значит, ты после госпиталя демобилизуешься?

— Что ты, мой год еще дослуживать будет: подлечусь и вернусь в часть.

— Ну, тогда, браток, ты еще повоюешь!

— Как это — повоюю? Что ты несешь, война же кончилась.

— Одна кончилась, а другая только начинается. И черт знает, сколько она будет длиться.

— Какая война началась? Ты что парень, пьяный или мака наелся?

— Эх ты, темнота! Не слышал, что наши вчера на Дальнем Востоке японцев атаковали? Не видишь, сколько военных эшелонов на восток идет?

Утром они сошли с поезда на иркутском вокзале — куда дальше? Город, хоть в основном с деревянными постройками, большой; центр на другом берегу Ангары. Где искать СПП? Никто из служащих станции о такой польской организации не слышал. Милиционер отправил их в городское управление милиции — может там что-то о поляках знают.

Ангара. Темно-стальная, бурная. Мост в центр города забит военными грузовиками. На многих знак Красного креста, вероятно, везут раненых в госпиталь. С японской войны, пожалуй, еще рано. Но об этой войне с японцами говорят уже все. Громкоговорители на полную мощность передают военные марши и песни.

На улицах пыль. Рев клаксонов и запах выхлопных газов. До центра далеко. Жарко. Красный крест на машинах напомнил Сташеку про Любку. Она не написала ему из Иркутска, хоть обещала. А может, письмо не дошло? Он вспомнил, что дядя Любки директор какой-то больницы в Иркутске. «Сколько больниц может быть в таком городе? Если будет время, попробую поискать Любку. Вот удивится!»

Нашли они комиссариат милиции. Тут им повезло — первый же милиционер, к которому они обратились, знал, где искать СПП.

— Недалеко отсюда, на площади Кирова. Там вам люди подскажут.

Люди подсказали. Они нашли СПП. Вывеска на польском и русском, польский флаг. Разместился СПП в двух комнатушках старого дома. Какая-то милая пани, прежде чем начать расспрашивать о деле, напоила их сладким чаем, угостила твердыми армейскими сухарями.

— Сейчас придет наш представитель, пан Зярнецкий, он вам все подробно объяснит. Дня не проходит, чтобы к нам сюда поляки из разных районов не приезжали.

Зярнецкий, едва появившись в дверях, удивленно остановился, улыбнулся и подошел к пани Корчинской.

— Глазам своим не верю! Пани Корчинская, что вы тут делаете?