Польская Сибириада

В Калючем Ирэне пришлось идти на работу в тайгу, и она чуть не умерла там от холода и голода. На ее счастье или несчастье, кто знает, однажды вечером опер Барабанов вызвал ее на обычную рутинную беседу; она была очередной в его списке, как жена государственного служащего. В соответствии с инструкцией Барабанов вызывал на такие беседы служащих, лесничих, судей, адвокатов, учителей, жен офицеров, полицейских, словом — интеллигенцию. Это сословие НКВД считал потенциально опасным, и в обязанности Барабанова входило тщательное изучение его настроений. А при случае, если удастся — вербовка агента или тайного информатора. В этом деле Барабанову пока что нечем было похвастаться. Поляки были строптивые, неуступчивые, никогда ничего не слышали, не видели, ничем не интересовались, никого не знали, ни с кем ни о чем не разговаривали. А чаще всего прикидывались, что не понимают, чего Барабанов от них хочет, потому что не знают русского. Вот и теперь не ждал он ничего особенного от этой беседы. Но когда дежурный ввел в комнату Ирэну Пуц, у комиссара Барабанова перехватило дыхание: перед ним стола настоящая красавица. Ирэна же, хоть и напуганная неожиданным вызовом в комендатуру, моментально сориентировалась, какое впечатление она произвела на этого всемогущего коротышку, и решила воспользоваться шансом. Будь что будет, не вернется она на вырубку, не даст своим детям сдохнуть с голода.

Как решила, так и сделала. Для начала жалобно расплакалась, схватилась за сердце, затрепетала ресницами и свалилась в обморок с табуретки на пол. Перепуганный Барабанов поспешил на помощь. Она внимательно следила, как он суетится вокруг нее, расстегивает блузку, похлопывает по щекам, обнимает, пытаясь перенести на лежанку. Постанывала, поддавалась, как бы ненароком обнимая его за шею. Тихим жалобным голоском попросила воды. Он приподнял ей голову и заботливо напоил. Она открыла расширившиеся от удивления голубые глаза. Попыталась сесть.

— Что случилось? Где я? О Боже, что…

— Ничего, Ирэна, ничего. Уже все хорошо, успокойтесь. — Барабанов все еще поддерживал ее объятием. — Ослабли, потеряли сознание. Но уже все хорошо. Сейчас я вам чаю горячего сделаю.

— Какой же пан добрый! — прошептала Ирэна голосом, в котором Барабанов мог услышать все, что хотел, и не успел он оглянуться, как почувствовал на щеке горячий поцелуй ее красиво очерченных, влажных губ.

— Ну что вы, Ирэна, что вы…

В тот вечер на этом все и закончилось. На другой день по указанию Барабанова фельдшер выписал Ирэне освобождение от работы на вырубке. А вскоре она стала его содержанкой и перешла на работу в столовку.

Ирэна Пуц не была агенткой. Барабанов даже не пытался вербовать свою любовницу. Но о Корчинском, о том, что он учит детей, Барабанов узнал именно от Ирэны. Проговорилась случайно. Ей и в голову не пришло, чем это может обернуться.

Увлечение Ирэной, постоянное желание близости с ней заставляло Барабанова находить предлоги, чтобы как можно чаще оставаться с ней наедине. Ирэна шла к нему как на пытку, ее тошнило от одной мысли о близости с этим похабным, ненасытным в постели карликом. Но страшно было его оттолкнуть, чтобы снова не оказаться в тайге и вместе с детьми не умирать с голода. Вот и ходила она к нему через день, пила чай со спиртом, раздевалась и полупьяная, зажмурившись, позволяла охваченному страстью комиссару измываться над своим телом. В тот фатальный вечер она уже собиралась уходить, прятала в карман пачку фасованного чая, какие-то консервы, когда вдруг заметила на столике толстую тетрадь. Вспомнилось, что детям не на чем писать. Машинально потянулась за тетрадью, но Барабанов остановил ее.

— Что ты? Нельзя это трогать, это служебная. — Бросил тетрадь со своими записями в ящик.

— Мне бы такую чистую тетрадку. Можешь мне дать? Лучше парочку?

— Тетрадь? Да зачем она тебе?

— Не мне, дети просили найти им что-нибудь для письма. Не на чем уроки делать. А в этой вашей засранной лавке даже тетрадку не купишь.

— Уроков не на чем делать? — В Барабанове проснулся чекист. — Что-то я не слышал, чтобы в Калючем школа была.

— Вот именно, живем здесь, как дикари.

— Ну-ну, Ирэна, думай, что говоришь! Придет время, и школа будет. Тетрадка тебе нужна? Пожалуйста, вот возьми! Одна пока, в следующий раз еще достану. Говоришь, дети учатся?

— Да какая там в бараке учеба, но хоть что-то…

— Конечно, конечно… А учителя хорошие есть? Кто их учит?

— Учителя есть. Пан Корчинский, например, из нашего барака, который все организовал, он еще в Польше был директором школы…

От Савина Барабанов выскочил разъяренный. «Доказательств нет, доказательств, — ворчал себе под нос, — надо будет, я из этого проклятого Корчинского и без доказательств все выжму». Позже, немного остыв, признал правоту коменданта. «Ладно, хочет Савин доказательств, я их добуду, пусть не думает».