Польская Сибириада

Фельдшер спрятал трубку в карман халата, подумал, еще раз потрогал лоб больной, приподнял одно веко.

— В изолятор? — посоветовался он с медсестрой, пани Садковской.

Та утвердительно кивнула головой, обернулась к женщинам и спросила:

— Есть тут кто-нибудь из их семьи?

Женщины указали на Сташека.

— Отец на работе? Мы твою маму забираем в больницу. Сейчас пришлем санитаров с носилками, поможете им забрать больную, — обратилась она к женщинам.

Сташек схватил медсестру за рукав. Голос дрожал, он был готов расплакаться.

— Но папа, мне папа сказал, что мамуся как выспится, все пройдет.

— Конечно, все пройдет, все будет хорошо.

— Только вы не забирайте маму! Папа ей чай приготовил, хлеба оставил.

— Как тебя зовут, мальчик? — Садковская погладила его по голове.

— Сташек. А его — Тадек.

— Братик твой? Послушай меня, Сташек, внимательно. Ты уже большой мальчик. Сам видишь, сколько в бараке больных. И твоя мама заболела. Доктор ее осмотрел и сказал, что нужно ее положить в больницу. Ты же знаешь, что в больнице людей лечат. Там маме будет лучше, понимаешь?

— Понимаю. А мама поправится?

— Поправится, не бойся, обязательно поправится.

Пришли санитары с деревянными носилками. Женщины завернули так и не пришедшую в себя Долину в одеяло. Санитары уложили ее на носилки и вынесли.

Мальчишки до самого вечера крутились возле больничного барака.

Тадек возился в грязи, бросал в ручеек палочки и бегал за ними, разглядывал летящие в весеннем небе стаи птиц, отковыривал со ствола сосны смолу. Сташек спрятал завернутый в тряпку хлеб за пазуху, чтобы мальчишки из других бараков его не отняли, приглядывал за младшим братом, но главное внимание сосредоточил на больнице.

Больничный барак снаружи ничем не отличался от остальных. Деревянный, одноэтажный, с маленькими окнами. Сташек подкрался к стене и хотел заглянуть внутрь, но окно было затянуто марлей, ничего не удалось разглядеть. Разочарованный, присел на поваленную сосну. Вокруг больницы не прекращалось движение. Те же санитары, которые забрали маму, приносили больных из других бараков. Два раза из больницы выносили умерших.

Рядом с больницей пилили доски на гробы. Столярам не хватало гвоздей, и они соединяли доски внахлест, как вязали когда-то бревна в старых деревенских хатах. Какое-то семейство погрузило гроб с покойным на сани и по грязи поволокло его на кладбище. Дети собирали опилки и стружки, побрасывали их в костер. Какие-то женщины в белых халатах, наверное, тоже санитарки, входили и выходили из больницы, но Сташек не осмелился к ним подойти. Ждал и не мог дождаться пани Садковскую.

Все уже давно вернулись с работы, а отца все не было. Наконец их соседка по нарам, Юлия Земняк, сказала, что отец прямо с работы побежал к маме в больницу. На обратном пути отец еще зашел в столовую и принес в котелке порцию супа. Ели молча. Сташек извелся от любопытства, хотел скорее узнать, как там мама, но боялся спрашивать отца. Суп не лез в горло. Вдруг он вспомнил об остатках хлеба, полез за пазуху и отдал отцу сверток.

— Все, что осталось, папа. Тадек плакал, я ему дал кусочек. А знаешь, санитары не захотели хлеб для мамуси взять. Сказали, что там, в больнице, их кормят. Там даже хлеб…

— Ладно, Сташек, ладно…

Отец разговаривал непривычно тихо, мягко, рука с обернутым в тряпку хлебом подрагивала, какое-то время он не смотрел на Сташека, блуждал взглядом по стенам.

— Сейчас я вам хлеба дам. Покрошите в суп. Поздно я сегодня, маму в больнице навещал.

— Проснулась она? — не выдержал Сташек.

— Проснулась? А… да-да! Проснулась, пришла в сознание. Спрашивала о вас. Температура упала. Лекарство ей дали.

— А когда мамуся вернется? — Сташек даже удивился, что не он первый спросил о маме, а Тадек. Отец долил ему суп из своего котелка.

— Вернется наша мама, вернется! Вот только немножко поправится и вернется к нам.

Долина не сказал детям правды. Состояние здоровья их матери было тяжелым, почти безнадежным. Когда он прибежал в изолятор, Тося спала. Он стоял возле нее, смотрел и не хотел будить. Подошла Садковская, отвела его в сторону. Можно было ни о чем не спрашивать.

— К сожалению, тиф. Как у всех в этой палате.

— Выкарабкается?

— Как Бог даст! Очень высокая температура. В полдень ненадолго пришла в себя.

— Может, принести что-то? Что-то достать?

— Лекарств нет, сыворотки нет. Но ведь вы этого нигде не достанете. Все будет зависеть от сил организма.

— Может, что-нибудь поесть?

— Пан Долина, будьте же благоразумны! Ну что вы, куриный бульон ей приготовите? Лишь бы кризис миновал, а тогда и на нашей каше выживем.

— Скажите жене, что я приходил, только не хотел ее будить. И завтра приду.

— Скажу, скажу…