Польские повести

И снова был дом, — мы были вместе, я, Отец, и даже Райка пофыркивала в конюшне. Этот день сулил мир и спокойствие. Утром я долго спал. Отец подал мне в кровать миску горячего яблочного супа и, пока я хлебал его со свежим хлебом, рассказывал мне обо всем, что ему пришлось испытать за время нашей разлуки. Как это обычно бывает, он начал рассказ о последних событиях. Я узнал, что мы ехали одним и тем же поездом, но Отец вместе с другими пассажирами сошел на станции и, хорошо зная дорогу, успел добраться домой до полуночи. Рано утром он отправился искать меня. И прежде всего пошел к Тетке. Помог ей — так как она до смерти боялась грозящего наводнения — вынести все добро из дому в сад на пригорок. Туда же отвели они из хлева скотину. Тетка, расчувствовавшись, попросила у Отца прощения за то, что не спросясь угнала Райку, и призналась, что была в сговоре с Цыганами. От Тетки Отец направился прямо на лесопилку. Там он задержался — помочь людям, носившим с берега бревна, и они-то и сказали ему, что я сейчас у Директора. Отец дождался меня и отвел домой. Я, прежде чем заснуть, поделился с Отцом всеми новостями, о которых узнал за время его отсутствия. Дал я ему и Альбертово стеклышко, найденное на пепелище.

И Отец тоже не остался в долгу. Рассказал, что, как только я заснул, он пошел к Цыганам, сам пошел и Райку повел. Он помог вытащить им из грязи воз. Райкино «дело» тоже было решено раз и навсегда. Он показал Цыганам расписку Альберта, подтверждавшую, что Райка продана Отцу. И наконец, предложил им, чтобы они, если есть охота, кончали бродяжничать и перешли к нам в дом.

— Пап, а как же мы?

— Мы все равно переселимся куда-нибудь, может, поближе к лесопилке.

— К лесопилке?

— Ну да, в красный дом.

— А как же Директор?

— Директор больше не будет Директором. Вместо него другой приедет.

— А как же Сабина?

Отец грустно улыбнулся.

— Сабине придется вернуться домой.

— Но ведь она ждет Альберта.

— Лучше бы ей его не дождаться. Если Альберт вернется, за ним придут, как пришли за мной.

— Эти в мундирах?

— Да. Разве только… — Отец замолчал, а потом добавил: — Но для него это было бы еще хуже.

Тогда я не понял и половины того, что говорил Отец. Все это было для меня слишком сложно. Отец уже давно знал о каких-то махинациях Директора на нефтепромысле и на лесопилке. Знал, что Альберт его сообщник. Но с какого-то времени дружба эта разладилась — друзей разделила Сабина. Поджог усадьбы был последним подвигом Альберта, совершенным ради директорских интересов. Оба они знали, что Отец для них, так же как и Ксендз, человек опасный, но у Ксендза были свои заботы, к тому же Директор сбивал его с толку, обещал заступиться в случае выселения. Отца они боялись куда больше. И воспользовались первой же возможностью избавиться от него на время пожара и ревизии на промыслах. Но козни, затеянные ими, обернулись против них самих. Отца освободили сразу же, как только он дал показания, после этого Отец тут же, в Городе, стал распутывать историю Альберта и Директора. Откуда он догадался о пожаре? Дело это всплыло во время допроса, а возможность поджога Отец предвидел заранее. Как он мог это предвидеть? Об этом он мне ничего не сказал. Директор втайне от Альберта сумел получить страховую премию за сгоревший дом. С Альбертом же он поделился только премией за якобы ими открытую новую нефтяную скважину.

— Пап, а где сейчас Альберт? — спросил я.

— Не знаю, должно быть, он уже пронюхал об опасности.

— Папа, ты должен спасти Сабину!

Отец долго молчал.

— Слушай, — сказал он наконец тем своим особым умученным голосом, каким обычно поверял мне свои тайны, — если придется тебе когда-либо по какой-нибудь причине отказаться от того, что к душе прикипело, от своего кровного, подумай хорошенько. Раз отречешься, отдашь, потом не вернешь, уйдет от тебя, хоть бы ты десять раз вставал на дороге.

— Папа, но ведь я говорю про Сабину.

— Про Сабину, да, да… Не бойся. Пока ты спал, я успел побывать у Директора. Я сказал ему все, чего он заслуживает. Видел бы ты, как он испугался, как побледнел, съежился весь, когда я сказал, что пригласил сюда комиссию, новую комиссию, и она приедет непременно, вот только кончится наводнение…

— Папа, а вдруг он женится на Сабине?

— Не бойся. Ему теперь не до помолвки. У него другое на уме.

— А Сабина знает?

— Знает. И про Альберта тоже. Одного только я боюсь.

— Чего, папа?

Но Отец прямо ничего не сказал мне.

— Сегодня Профессор отведет Сабину домой, к Ксендзу. А если нет — я сам зайду за ней.

Не знаю, так ли это было. Сейчас я уже не помню этого. Но, пожалуй, все же именно в такой последовательности шли таинственные приготовления судьбы. Отец был спокоен, я радовался тому, что обрел его вновь. После полудня дождь стих, унылое серое небо на западе вдруг прояснилось, и как предвестник добра из-за туч вдруг выглянуло солнце.