Польские земли под властью Петербурга

Написанием прямых прошений к генерал-губернатору занимались как крупные компании, так и частные лица, и речь могла идти как о миллионных суммах, так и о мизерных – менее 100 рублей. Иногда просители достигали успеха и им удавалось добиться того, что конкурс по государственным заказам объявлялся заново. Но, как правило, подобные петиции, судя по всему, не приводили к желаемому эффекту. Если в борьбе с политическими движениями царский чиновник не боялся применять административные меры, то, когда речь шла о конфликтах интересов между субъектами экономической деятельности в Варшаве, он действовал очень осторожно. Нельзя, однако, не отметить, насколько серьезно канцелярия генерал-губернатора относилась к прошениям граждан. Каждая петиция порождала целую цепочку внутренней корреспонденции, в которой соответствующие ведомства и должностные лица, такие как магистрат или обер-полицмейстер, должны были подробно изложить свои позиции по обсуждаемому делу542.

Поэтому в принципиальной готовности генерал-губернатора вмешаться в конфликт податели ходатайств никогда не сомневались. Поток прошений, касающихся экономических вопросов, не прекращался и в начале XX века. Вера в потенциал прямого административного действия, предпринимаемого со стороны верховного чиновника, не ослабевала. Тем самым многие просители внесли вклад в сохранение принципа, согласно которому суверенитетом в принятии решений обладала административная, а не законодательная или судебная инстанция, – поскольку сами постоянно требовали жесткого вмешательства царских административных ведомств в те или иные сферы жизни общества.

Достаточно часто за старанием привлечь генерал-губернатора на свою сторону в хозяйственном конфликте стояло намерение разорвать сети связей, существовавшие между магистратом и группами местной экономической элиты. Петиции на имя генерал-губернатора следовали той же логике, что и прошения, которые подавались царю: это были попытки добиться вмешательства высшей инстанции, с тем чтобы изменить ситуацию на месте, казавшуюся просителю несправедливой. В многочисленных спорах варшавских граждан и магистрата генерал-губернатор фигурировал как якобы нейтральный арбитр. Это касалось особенно тех случаев, когда расхождения во мнениях представляли собой одновременно и противостояние между католиками и иудеями. Евреям генерал-губернатор представлялся потенциальным союзником, дистанцированным от польско-католического альянса частных лиц и магистратов, – православное вероисповедание главного чиновника в крае играло здесь важную роль. Петиции достаточно часто содержали просьбу к генерал-губернатору назначить для разрешения спорных вопросов омбудсмена православного вероисповедания543.

Но и во время столкновений между католиками генерал-губернатора тоже нередко просили вмешаться как нейтральную инстанцию, очевидно надеясь, что он не входит в ту отлаженную систему криминальных связей, которая существовала между магистратом и экономической элитой и позволяла обходить конкурентов при распределении городских заказов. В целом генерал-губернатор не оправдывал возлагаемых на него ожиданий: об энергичных действиях высшего должностного лица, направленных против решений магистрата, в источниках ничего не говорится. Как правило, генерал-губернатор консультировался с канцелярией президента города, чтобы быстро и без разногласий урегулировать обсуждаемый вопрос. Во внешней переписке – с просителями – он также подчеркивал, что тот или иной рассматриваемый вопрос входит в сферу компетенции муниципальных властей544.