Польский рассказ

Вдруг Сверк почувствовал, что пропотел до нитки, — зубы стучали от озноба. Откинул со лба слипшиеся волосы, отер грязь с лица и вздрогнул.

— Надо о раненом подумать, — буркнул он.

Рядом смутно темнела фигура Жельбета. Когда наклонился к нему, увидал широко открытые глаза, устремленные в небо.

— Жельбет, — шепнул, — как себя чувствуешь?.. Сейчас тебя перевяжем.

— Не поможет, — ответил Жельбет.

— Ах, глупости болтаешь. Сейчас займусь тобой.

Торопливо расслабив ремень, он стянул через голову гимнастерку вместе с нательной рубахой. Спустя минуту, полуобнаженный, он уже стоял на коленях. Его трясло от холода. В редких волосах на груди темнела кровь. Сверк отряхнул гимнастерку, подложил ее под голову раненому, потом принялся за него. Разрезав голенище, осторожно разрезал и штанину, стараясь не потревожить рану. Дело спорилось, но, несмотря на темноту, он убедился, что ноге каюк: колено раздроблено, мышцы и сухожилия стопы изодраны в клочья… Поначалу раненый выл, и Сверк испуганно озирался. Когда тот потерял сознание, работа пошла живее. Даже полураздетый, Сверк запарился, со лба снова заструился пот. Он трудился самозабвенно, не зная, хорошо ли делает, но отдавал себе отчет, что надо закругляться побыстрее. И действительно, через четверть часа перевязка была закончена. Рану на груди заткнул остатками марли, которую каждый отправляющийся на задание получал в ограниченном количестве. Перевязал и ногу. Когда вышли бинты, разорвал на полоски рубаху. Между тем Жельбет очнулся. Теперь они лежали рядом, набираясь сил. Ночь уже вступила в свои права, звезды, яркие сразу же после заката, померкли, но зато была их такая уйма. Крупные мерцали, как стеклянные пуговицы, поменьше — как серебряные застежки, а мелкие, размолотые в пыль, рассыпались по всему небу. В стороне Кракова веник прожектора прилежно обметал мрак. С разных сторон доносились отголоски собачьей перебранки.

— Немцы слишком близко, — сказал Сверк. — Надо обязательно добраться до леса. Надеюсь, что теперь, в темноте, дело пойдет веселее.

Интересно, — продолжал он свой монолог, — что творится в Барковицах? Дали нам прикурить, это верно, но и фрицы присмирели.

С минуту он прислушивался, было совершенно тихо. Уже давно не слыхать ни выстрелов, ни рева моторов. Это несколько тревожило, но и не лишало бодрости.

— Худшее, — сказал Сверк, — у нас позади.

Он вынул из кармана отсыревший от пота табак и принялся деловито раскуривать трубку. Пыхал, пыхал, и наконец заструился дымок, принеся величайшее наслаждение, какое только можно изведать в жизни. Даже раненый признался, что немного унимается боль.

Потом Сверк счел, что пора отправляться дальше. Все приладил поудобнее. Свой парабеллум передвинул на живот, чтобы всегда был под рукой. Лишь этот единственный пистолет остался у них на двоих. Жельбета посадил себе на плечи, перетянув ему ногу ремнем. Так раненый чувствовал себя гораздо лучше, а сам он мог идти выпрямившись, не сгибаясь в поясе, как прежде. Дальнейший путь представлялся безделицей. Пользуясь притоком новых сил, он шагал резво, в надежде достичь леса еще до восхода луны. К счастью, дорога пролегала по полю, и любая опасность, несмотря на темноту, была бы заметна издали.

Часов в девять Сверк приблизился к Жабинке. Уже некоторое время он продвигался не по дороге. Хотел обойти деревню задами, поскольку у околицы могли быть выставлены часовые. Он не знал, есть ли тут немцы, но такая возможность не исключалась, и следовало с ней считаться. Во всяком случае, было тихо, в окнах многих хат горел свет. Руководствуясь скорее собачьим нюхом, нежели зрением, и стараясь не выдать себя каким-нибудь громким звуком, он обходил дворы и сады за изгородями. Раз оступился в мусорную яму, потом оцарапал ноги о колючую проволоку. Огибая сарай, наткнулся невзначай на какого-то человека. Судя по голосу — молоденького парнишку; сумрак, плотный, как черный ватин, вынуждал больше полагаться на осязание, нежели зрение. Двухэтажная фигура Сверка повергла незнакомца в ужас — он окаменел. У Сверка нервы были покрепче. В два счета он подскочил к нему с парабеллумом в руках.

— Что за черт… — сопел парнишка.

— Тс-с! Ни звука! — грозно взглянул на него Сверк, не показывая, однако, пистолета. — Есть тут немцы?

— Как не быть.

— Много?

— С полсотни.

— Где стоят?

— У школы их всегда больше, но они повсюду.

— У леса тоже?

— У леса нет. Только у одного кузнеца.

— Сможешь так провести к лесу, чтобы их не встретить?

— Знамо.

— Тогда пошли. Ступай и не оглядывайся.