Польский рассказ

Рыжий Альфред выходил из себя. В глубине улицы он видел пробегающих солдат — они отступали к тюрьме. Пули немцев пролетали с тонким визгом и глохли в ветвях деревьев, стоящих ровными рядами вдоль тротуаров. Когда нахлынула новая волна заключенных, Альфред занялся ими: выпускал по одному, по двое и напоминал:

— Держись стены, бегом…

А потом:

— Да пригнись ты, холера, коли жизнь дорога!

Беер остановился возле него и спросил:

— Как ты это сделал?

— Останься, Беер, пойдем вместе, — ответил тот, не глядя на него.

Заключенные поспешно ныряли в улицу. Лица у них были застывшие от волнения, как будто даже торжественные. Некоторые на миг останавливались: то ли солнце их ослепляло, то ли они настороженно ждали привычного «стой!».

На противоположной стороне улицы остановился танк. Беер, вглядевшись в машину, сказал:

— У нас есть танки. Не так уж плохо, Рыжий…

— «Виккерс», — установил Альфред и, выталкивая очередную заключенную на улицу, повернул голову. — У республиканцев были такие — не помогло. У тех они лучше, Беер.

Танк стрелял в глубину улицы по невидимой цели и после каждого выстрела подавался на метр-другой назад. Пришли Кароль и Испанец — теперь они вместе насильно выталкивали женщин из ворот: те боялись выстрелов. Когда последние заключенные покинули тюрьму, Беер почувствовал себя в пустоте. Кароль беспомощно смотрел на него, как будто спрашивал: что же теперь делать? Но пока никто не мог ему ответить. Кароль поочередно обвел взглядом их лица. Испанец как-то горестно и с упреком посматривал на ствол «виккерса», еще дымящийся после выстрела. Рыжий напряженно раздумывал над чем-то и казался слепым. Тогда Кароль обернулся и стал смотреть на женщин, мелькающих между деревьями и у стен домов. Оттуда донесся крик, неожиданный, высокий, и оборвался….

— Долго мы будем здесь торчать, Беер? — спросил он со злостью.

Никто не ответил. Тогда Кароль решился первый: он перемахнул тротуар, припал к стволу тополя и с минуту смотрел туда, откуда летели пули. Потом, пригнувшись, не оглядываясь, побежал за женщинами.

— Ушел, — сказал Испанец без всякого удивления.

— Ушел, — сухо подтвердил Беер.

Рыжий Альфред многозначительно усмехнулся и покивал головой:

— Далеко не убежит.

Испанец не отрывал взгляда от удаляющегося Кароля, похоже, что ему хотелось побежать за ним. Но он не двинулся с места, перевел взгляд на лицо Альфреда, потом на Беера и неуверенно произнес:

— Беер, а может, как раз он-то и прав?

— Глупый вопрос, — ответил Беер.

Рыжий Альфред пожал плечами:

— Тебе что, Беер, страшно охота лезть под пули, защищая не свое дело? Мы должны идти на восток, далеко на восток…

Он смотрел выжидающе, и это больше всего раздражало Беера. Что он мог им сказать? Нет, Кароль наверняка не прав, в этом Беер был вполне уверен. Но Рыжий Альфред имеет в виду нечто иное, чем Кароль. Идти на восток? Не раз уж он слышал, как их называли изменниками нации. Юно напоследок сказал ему: «Вам дела нет до этой страны, для вас важны только ваши убеждения…» Юно! Но эти парни, перебегающие от ворот к воротам, прячущиеся в углублениях стен, стреляющие, падающие от пуль тех, кто идет на них в мундирах цвета «фельдграу», со свастикой… Разве они всего лишь выполняют приказ? Он молчал, глядя на улицу. Стена мешала ему — он высунулся на тротуар. Испанец схватил его за локоть и потянул обратно.

— Ну, что скажешь, Беер?

— Ступай за ним. — И он кивнул туда, куда ушел Кароль. — И ты, Альфред, иди за ним. Только дураки лезут в огонь, защищая не свое дело, а вы же не дураки?

Испанец яростно сплюнул.

Беер пожал плечами и снова высунулся на тротуар. Из-за выступа тюремной стены медленно, лязгая, выполз второй танк. Он стал по другую сторону мостовой и с коротким промежутком дал два выстрела. Снаряды попали в одиночный, несколько выступающий трехэтажный дом, где раньше, как догадался Беер, находился пулемет. Дальше, в глубине улицы, Беер видел немецкий танк — двигаясь в их направлении, он ломал деревья на тротуаре.

III

За «виккерсами» шли несколько пехотинцев. Не зная, что им делать, они беспомощно топтались на месте. Рыжий Альфред исходил злостью: «Как телята, разрази их бог, чистые телята…» Но вот один из них вскинул винтовку и беззвучно повалился на мостовую. Секундой позже за танками, в нескольких метрах от них, разорвался снаряд. Взрывная волна отбросила Беера в тюремные ворота. Солдаты разбежались, на мостовой остались лишь двое. Один из них катался с боку на бок и, хрипя, что-то выкрикивал. Слов Бееру не удалось расслышать, до него доносился лишь хрип, приглушенный остервенелым треском пулемета, очищающего улицу за танками.

Два солдата протиснулись вдоль стены к воротам и вбежали туда, потные, запыхавшиеся. Они были явно растеряны, с минуту молча смотрели на заключенных и наконец, придя в себя, сняли каски и рукавами вытерли пот с лица.

— Жарко вдруг стало, — сказал старший из них, как будто речь шла о погоде, — давно к этому шло. Вот огребут ужо по задней части, закаются навек…

Беер смущенно усмехнулся:

— Думаете продержаться здесь до вечера?

— Коли надо будет…

И вдруг солдат задумался: