Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Правда, Самозванец, вступив на трон, охотно окружал себя поляками, у него имелась особая канцелярия во главе с польскими секретарями, которые вели для него переписку на польском и латинском языках[175]. По свидетельству Исаака Массы, он охотно давал молодым полякам придворные должности, и привлеченная перспективами карьеры молодежь стала съезжаться в Москву[176], Стал обсуждаться вопрос о строительстве костела для тех поляков, которые служат Лжедмитрию I[177]. Так в период правления Лжедмитрия I русское общество оказалось открытым для влияния со стороны Речи Посполитой, и тем самым осуществилось одно из необходимых, с точки зрения политически активной части польско-литовского общества, условий для успешного осуществления восточной политики Речи Посполитой. Все это, однако, не имело отношения к выполнению тех обязательств, которые Лжедмитрий I взял на себя перед Сигизмундом III и римской курией. Возвышая и приближая к себе поляков, Самозванец рассчитывал таким путем создать себе дополнительную опору в русском обществе. Выходцы из другой страны, обязанные своей карьерой только правителю, должны были верно служить ему в борьбе с любой оппозицией. Как показал последующий ход событий, такой шаг был ошибкой, которая стоила Лжедмитрию I жизни. Однако важно иметь в виду, что эти люди, возвышенные Самозванцем, никак не были связаны с правящими кругами Речи Посполитой и не могли служить инструментом их восточной политики. Характерно, что, когда в отношениях между Сигизмундом III и Лжедмитрием I возникли осложнения, советники короля даже не пытались воздействовать на русского правителя через поляков, находившихся у него на службе.

Трудности стали возникать довольно скоро, как только власти Речи Посполитой стали добиваться выполнения обязательств, взятых Лжедмитрием на себя в Кракове весной 1604 г. Осенью 1605 г. приехавшему в Речь Посполитую послу Лжедмитрия I Афанасию Власьеву сенаторы сетовали, что король и паны рада помогли ему утвердиться на русском троне, а он за это «ничего не воздал и того не сделал, что папе, королю и панам раде обещался и присягал»[178]. Что касается территориальных уступок, то уже на переговорах с послом Сигизмунда III Александром Госевским в октябре 1605 г. Лжедмитрий I определенно отказался вернуть Речи Посполитой Северскую землю[179]. Правда, на тех же переговорах он подтвердил свое обещание помочь Сигизмунду III снова овладеть своим «дедичным» Шведским королевством, но все ограничилось посылкой Карлу IX письма с угрозами[180], а затем Самозванец стал склонять польского короля к участию в его планах войны против Османской империи и Крыма. Не наметилось за время правления Лжедмитрия I и какого-либо прогресса с исполнением обещаний, данных папскому нунцию в Польше, папе Клименту VIII и королю Сигизмунду III. Правда, иезуиты сумели с войском Лжедмитрия I добраться до Москвы и получили возможность совершать католические богослужения (для находившихся в Москве поляков), но никаких возможностей для ведения миссионерской деятельности они не получили. В своих оживленных контактах с Римом Лжедмитрий I лишь просил о поддержке Ватиканом своих планов войны с османами и присылке из Италии военных специалистов, способных изготавливать пушки и осадные машины[181].

Для оценки характера межгосударственных отношений между Россией и Речью Посполитой в 1605–1606 гт. важно затронуть и споры о титулатуре. Как известно, летом 1605 г. после венчания на царство Лжедмитрий I объявил себя «императором» и стал добиваться признания этого титула Сигизмундом III. Направлявшиеся в Речь Посполитую русские послы и гонцы отказывались брать грамоты на имя своего правителя, в которых этот его титул не был указан. Спор тянулся до самой смерти Лжедмитрия I[182].

Отправка на свадьбу Лжедмитрия I посольства во главе с М. Олесницким и А. Госевским представляла собой попытку добиться от Самозванца выполнения взятых им на себя обязательств. Послы должны были добиваться передачи Речи Посполитой если не всех спорных территорий, то хотя бы «большей их части», разрешения на пропуск через русскую территорию польско-литовских войск в Финляндию (русские власти должны были при этом снабдить их продовольствием и боеприпасами)[183], заключения соглашения о «вечной унии» между Россией и Речью Посполитой[184]. Переговоры были прерваны смертью Лжедмитрия I, но вряд ли они привели бы к благополучному с точки зрения интересов Речи Посполитой финалу.

От Речи Посполитой Лжедмитрий I не зависел, а выполнение требований, которые ему ничего не давали и могли вызвать недовольство русского общества, не соответствовало его интересам. Думается, что, осмысляя опыт этих контактов, правящие круги Речи Посполитой должны были прийти к выводу, что поддержка претендента на русский трон — не самый надежный путь к достижению главных целей восточной политики Польско-Литовского государства. Представляется, что это было принято во внимание, когда позднее стал решаться вопрос об отношению к Лжедмитрию II.