Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Есть основания полагать, что документ этот сыграл существенную роль при выработке планов военной кампании. Важные сведения о том, как шла выработка этих планов, содержатся в записках коронного польного гетмана Станислава Жолкевского, который в то время (при отсутствии великого гетмана) фактически командовал коронной армией. Как отмечено в записках, первоначально предполагалось, что поход будет начат на юге в направлении Северской земли. Король должен был приехать в Киев, и туда же должен был прибыть польный гетман вместе с армией[313]. Гетман был сторонником именно такого плана. Правда, Северская земля лежала достаточно далеко от главных центров Русского государства, а наиболее краткий и прямой путь к Москве шел через Смоленск, но Смоленск был мощным пунктом обороны, укрепления которого были значительно усилены в годы правления Бориса Годунова, и овладеть им было бы трудно, в то время как деревянные крепости в Северской земле не могли бы стать серьезным препятствием для движения польско-литовской армии[314]. Однако в марте 1609 г. на встрече с королем гетман узнал об изменении первоначального плана. Король сообщил ему о своем решении идти на Смоленск, так как есть надежда, что этот город добровольно подчинится его власти. Сигизмунд III ссылался на сообщения Яна Петра Сапеги о том, что, когда тот в августе 1608 г. шел на помощь Лжедмитрию II мимо Смоленска, уже в то время город мог бы подчиниться власти короля[315]. Кроме того, король отметил, что подготовить сдачу Смоленска должен А. Госевский[316]. В соответствии с принятым решением 28 мая 1609 г., выехав из Кракова, Сигизмунд III направился не в Киев, а в Вильну. Там король и его окружение знакомились с известиями о положении на северо-западе России и, в частности, с донесением А. Госевского. Хотя о непосредственной реакции на это донесение не известно, можно, однако, судить, что оно послужило дополнительным толчком для решения о начале военных действий. 18 августа король из Вильны двинулся к восточной границе[317]. 25 августа в Минске состоялась его встреча с Жолкевским[318]. Сообщения об этой встрече, помещенные на страницах его записок, позволяют судить, с какими представлениями о положении в России король и его окружение начинали кампанию. В окружении Сигизмунда III говорили, что, пока король был далеко, «бояре» вынуждены были скрывать свое расположение к нему, но, когда он появится на границе с войском, они сразу покажут свое доброе отношение к нему[319]. Очевидно, сообщения А. Госевского о расположении дворянства русского северо-запада к Сигизмунду III произвели впечатление на королевский двор. Впрочем, отсылкой этого донесения активность Госевского не ограничилась. Гетман прямо указывает в своих записках, что велижский староста призывал его скорее начинать военные действия: большая часть смоленского войска ушла в лагерь к М. В. Скопину-Шуйскому, и «можно надеяться, что, не имея людей для обороны, Смоленск сдастся»[320]. Под влиянием этих известий король поспешно двинулся к границе. Жителям Смоленска был адресован королевский универсал, в котором им предлагалось добровольно подчиниться власти польского короля. Беды, постигшие Россию в годы Смуты, объяснялись в этом документе тем, что по пресечении законной династии на престол стали вступать люди, которые «не по своей мере на царскую высоту и царский стол покусились», что Сигизмунд III, «как царь христианский и наиближний дедич Русского государства, вспомнив родство и братство наше, которое имели мы от прадедов наших с природными покойными государями московскими», приходит спасти несчастный край от постигших его бедствий, и что если смольняне согласятся признать короля своим государем, то он намерен сохранить их веру и держать их «во всякой чести и вольности»[321].

Избранный Сигизмундом III и его окружением образ действий показывает, как королем и его советниками читалось донесение А. Госевского из Великих Лук, — улавливалось то, что велижский староста писал о настроениях дворянства, и пропускалось мимо то, что Госевский говорил о трудностях. Отсюда — решение выступить открыто, не прикрываясь обещаниями помощи приверженцам царя Дмитрия. Сам Госевский, как следует из записок Жолкевского, склонен был судить о положении в Смоленске по аналогии с тем, что он наблюдал в соседних городах русского северо-запада. Такое рассуждение заключало в себе серьезную ошибку, последствия которой проявились очень скоро после прихода королевской армии к Смоленску

Смоленск и начало смоленского похода Сигизмунда III