Польское Наследство

— Ты язык-то не распускай!

— Ляшко — воевода Ярослава. Он тут неподалеку, с войском.

Ростовчане переглянулись.

— А ты у них гонцом, что ли?

— Меня они схватили, и велели передать. А если не передам, так дом сожгут. Так сказали.

— А много у Ляшко войска-то?

— А мне почем знать! А только много наверное.

— Сколько?

— Страсть, как много. Не пересчитать всех.

Ростовчане снова переглянулись.

— Открывай, — тихо сказал один другому. — Пусть отнесет грамоту Проше.

— Проша спит. Похмельный он.

— Ну, кому-нибудь из его подхалимов.

— Тоже спят все.

— Ну так тому, кто не спит, только не чернявым, а нашим.

— В общем, конечно, надо.

Отодвинули засов.

А тем временем, пока забавлялись они разговорами, пятнадцать ратников, Светозар, и Гостемил зашли с южной стороны детинца. Лаз, на который вывел их Светозар, находился в густой сени деревьев и был узок, но для обычного человека сойдет.

— Болярин-то не пролезет, — сказал один из ратников шепотом.

— Пролезу первый, — заверил его Гостемил. — Теперь так. Я лезу, затем вы по одному просовываете сверды и топоры, и залезаете сами. Сверд, человек, сверд, человек. А ты, Светозар, иди домой, и спасибо тебе.

Светозар промолчал.

— Нет, Светозар, ты не стой и не молчи, ты домой иди. Иди, иди.

Светозар насупился и поковылял прочь от стены, шлепая по пожелтевшей и побуревшей траве босыми ногами.

— Ну, как говаривали… Цезарь и Креститель… аlea iacta est,[13] — сказал Гостемил и скользнул в лаз, да так ловко, что остальные только рты разинули.

— Который из домов здесь терем? — тихо спросил Гостемил, когда все пятнадцать заступили на территорию детинца.

Воевода, сделав многозначительное лицо, показал пальцем. Из окон терема доносились громкие голоса.

— Дурные манеры у гостей, — морщась, заметил Гостемил. — Чего они так орут… А вон то окно — это что?

— Занималовка, — подсказал воевода.

— Удачно. Низко расположена.

— Ставни заперты.

— Это ничего. Судя по шуму, основная часть гостей — в столовой и гриднице, остальные спят в спальнях наверху. Занималовка — то, что нужно. Быстро и тихо, все за мной.

— Но… — начал было воевода.

Гостемил, пригибаясь, побежал по направлению к окну. Ратники переглянулись и побежали за ним.

Встав перед окном в полный рост, Гостемил приподнялся на цыпочки, ухватил верхний край ставен пальцами, и одним рывком выдрал их обе с корнем. Подскочив, он укрепился руками на подоконнике и скользнул внутрь. Единственный человек в занималовке, темнокожий и темноволосый, как гости в Татьянином Кроге, так ошарашился неожиданным появлением Гостемила, что даже не крикнул и не бросился бежать. Гостемил сгреб его в охапку и толкнул в стену. Ударившись, человек осел рядом со стеной. Гостемил выпрыгнул снова наружу и стал подсаживать ратников по одному — им казалось, что они не влезали, а влетали внутрь, и приходилось им осторожничать, приземляясь, дабы не повредить ногу и не сломать руку. Гостемил снова залез внутрь и посмотрел на воеводу. Воевода пальцем показал, где находятся — столовая отдельно, гридница — отдельно.

Разделились на два отряда. Распахнули дверь и выбежали — воевода со своей половиной к столовой, Гостемил со своей — к гриднице.

В гриднице оказалось — две дюжины человек, и большинство из них похожи были на гостей в Татьянином Кроге. Совершенно трезвые. Не рассуждая понапрасну, не удивляясь, не крича, они сразу выхватили сверды.

Гостемил подхватил два скаммеля и на бегу поочередно метнул их в неприятеля. Кто-то успел отскочить, кто-то упал. Гостемил выхватил сверд и, сопровождаемый ратниками, кинулся вперед. Началась хаотичная свалка, и все участники так увлеклись действием, что никто не заметил — Светозара, стоящего в проеме.

Второй отряд скоро прибыл из столовой, прикончив там всех пятерых хвестующих ростовчан, и двух, открывавших ворота ремесленнику, и чуть по ошибке не порубивших заодно и самого ремесленника — и потеряв двух из своих. Силы в гриднице оказались таким образом почти равны. Обе стороны ждали пополнения — гости из числа спящих в спальнях, ратники из числа действительно ушедших за свердами.

Гости оказались опытными воинами, и Гостемилу пришлось приходить на помощь то одному, то другому из своих. Появились раненные, полилась кровь.

Главного среди гостей Гостемил определил сразу, но не смог к нему пробиться в самом начале драки, а когда пробился, этот главный — не уступавший Гостемилу ни в росте, ни в телосложении, уже успел убить нескольких. Рядом с главным сражался его помощник (так подумал Гостемил) — ростом пониже, станом потоньше, но очень яростный.

— Прекратим кровопролитие! — крикнул Гостемил. — Мне нужен — вот этот!

И он коротко показал свердом на главного.

Главный что-то крикнул своим — очевидно, перевел. Такую речь и такие интонации Гостемил слышал раньше — в Киеве, в Константинополе, в Риме. Но здесь, на севере, звучали они совершенно неуместно.

— Мне тоже нужен именно ты! — сказал главный по-славянски, с едва заметным акцентом.

Резня приостановилась. Тяжело дыша, противники смотрели друг на друга. Очень устав, они боялись быть убитыми просто по оплошности, и были рады передышке.