Полукровка

— Мне необходимо связаться с Советом магов и его величеством.

— Уважаемый лер Фолин, сегодня вечером по моему приглашению к нам приедет ректор школы лорд Гайнер, Лия должна рассказать ему эту историю. Может, вы окажете нам честь и отужинаете с нами? — тетя была очень взволнована.

— Леди Элиза, почту за честь. Я с удовольствием познакомлюсь с лордом Гайнером, потом попрошу аудиенции у его величества.

Он повернулся ко мне:

— Леди Лия, вы спасли моей дочери жизнь, я и моя семья в долгу перед вами. Я верну вам этот долг при первой же возможности, а пока мой дом открыт для вас всегда и прошу принять вот это.

Он снял с руки тонкий серебряный браслет с непонятными узорами в виде каких-то знаков.

— Любой гном, увидев это, выполнит любую вашу просьбу.

А я с тоской подумала, что мне совершенно не нравится ситуация, когда должники множатся как кролики. Я так хотела остаться незаметной и, закончив школу, жить с Марион обычной жизнью обыкновенного мага.

На этом сюрпризы не закончились. Весь день я развлекала маленькую Оллию. Малышка оказалась ласковым, отзывчивым, забавным ребенком и мы отлично провели время. Сначала резвились в саду, я создавала иллюзии (заняться практикой всегда полезно), превращая цветы в бабочек, а стакан в маленького гномика. Устав, мы уселись на скамейку и я читала Оллии легенды нашего мира.

А вечером вместе с ректором к нам пожаловал королевский маг. Пришлось мне повторять свой рассказ при большом количестве зрителей. Маги внимательно выслушали меня, заставили вспомнить все, вплоть до интонаций этих разбойников и, переглянувшись, удалились вместе с гномом в кабинет герцогини, предварительно извинившись передо мной и тетей. В результате они все в изысканных выражениях отказались от ужина, еще сто раз извинились и отбыли во дворец. Эти сведения, как сказал королевский маг, оказались слишком важными. Оллию отец отправил с приехавшими за ней гномами в посольство, а мы с тетей переглянулись и отправились ужинать в мою комнату, слишком все это вымотало нас обоих.

Кстати, ректор мне понравился — высокий, отлично сложенный, красивый мужчина, темные волосы забраны в хвост, седая прядь в волосах совершенно его не портила, серые глаза улыбались, точеный профиль, высокие скулы, четко очерченные твердые губы, в него можно было влюбиться, не задумываясь, если бы не одно «но»… Мое сердце осталось при знакомстве совершенно спокойным. Похоже, влюбленность в ректора мне не грозила, что радовало. И так слишком много проблем. Да и лорд Рейвол сразу же шепнул мне, что ректор моей тайны не знает и пока знать ее ему не стоит. С чем я была совершенно согласна.

Через неделю приехал Проспер, мы спешно собрались и вернулись в поместье, где тетя, наконец, рассказала ему про графа Ланарского и его замыслы по отношению к ней и ее рудникам. Сказать, что Проспер рвал и метал, это ничего не сказать, но тетя убедила его пока оставить все как есть, не давая графу предлога вызвать Проспера на дуэль. На что граф Рисото пообещал при встрече пришибить этого самовлюбленного мерзавца, несмотря на уговоры тети, но постепенно успокоился, и тетя вздохнула свободно. По секрету она рассказала мне, что граф Ланарский покинул столицу и уехал в свое дальнее поместье сразу же после их неудачной встречи:

— Надеюсь, он там и останется, — женщина не была похожа на себя, настолько она злилась.

Лето прошло тихо и спокойно, пришло письмо от Мари, в нем она обещала приехать на пару дней в конце лета, и я была счастлива, очень соскучилась. Приближалась осень и я готовилась к Школе, со дня на день мы ждали приезда Марион.

Утром я проснулась от того, что кто-то, стянув одеяло, зграбастал меня в свои объятия и заорал в ухо:

— Ли!

Не открывая глаз, вдохнула такой родной запах трав и нашего леса.

«Марион!»

Только Мари могла так пахнуть. Обхватила руками, прильнула к ней и замерла, сестричка что- то ласково шептала мне на ухо, крепко прижимая меня к себе.

Наконец, разжав объятия, начали жадно рассматривать друг друга. Мари еще чуточку повзрослела, глаза, раньше сверкающие бесшабашным весельем, стали серьезными, между бровей пролегла маленькая складочка. Это ее не портило, только придавало ее красоте более утонченный, отстраненный вид. Марион в свою очередь тискала меня и всматривалась в мое лицо:

— Ли, сестренка моя, выросла, серьезная такая! — Мари снова прижала меня к себе. — Как же я скучала, как волновалась, чувствуя все это время твои эмоции!

Рядом с кроватью стояла герцогиня, счастливая улыбка на слегка дрожащих губах, светящиеся от радости глаза:

— Девочки мои, — тетя всхлипнула и обняла нас обоих. — Все, заканчиваем плакать. Марион, поднимай Лию, я пойду, распоряжусь насчет завтрака.