Полукровка.Тень на свету. Книга вторая

Замерев посреди комнаты, девушка чутко прислушалась к странному, всепоглощающему чувству, охватившему ее существо. Нахмуренные брови медленно разгладились, а в глазах, вытесняя тревогу, разрослось безмятежное спокойствие. Умиротворенно вздохнув, Эля с тихим вздохом села в обитое сапфировым бархатом кресло и на минуту закрыла глаза.

Такой – отрешенно-неподвижной – ее и застал Эран, вернувшийся с двумя исходящими ароматным паром кружками травяного чая.

– Там, за дверью, – протягивая напиток навстречу нетерпеливым рукам любимой, мотнул головой Хранитель, – нас уже ждут. Я сказал, что мы будем готовы через десять минут.

– Я и так готова, но если сейчас не выпью хотя бы кружечку чая, – Эллия с наслаждением отхлебнула чуть горьковатый отвар, – вряд ли выдержу предстоящее.

– Волнуешься? – попытался поймать ускользающий взгляд девушки Эран.

– Уже нет, – невольно улыбнувшись струившемуся по телу мягкому теплу, покачала головой Эля.

Спустя пять минут, отставив на низенький столик опустевшую посудину, она вскочила с кресла. Или попыталась вскочить… Воздушный шлейф, запутавшись в ногах, едва не опрокинул вскрикнувшую Эллию на пол, и если бы не отменная реакция Эйраниэля, девушка со всей радостью первой встречи обняла бы прикрывающий мрамор ковер.

– Хурсова тряпка! – сердито отбрасывая ни в чем не повинную ткань, проворчала полукровка. – Ну вот скажи, зачем нужны эти мучения, если все присутствующие прекрасно знают, что я не изнеженная леди? Почему я не могу просто быть сама собой?

– Потерпи еще немного, – сочувствующе улыбнулся Хранитель, – скоро ты сможешь переодеться.

– Ладно, идем, покончим с этим побыстрее, – намотав ускользающую материю шлейфа на руку, Эллия решительно направилась к двери.

Утопающий в золотисто-багровых листьях Храм, битком набитый теми, кто явился стать свидетелем редкого для демонов таинства, был строг и мрачен в своем угольно-черном убранстве внутренних стен с мелким крапом тусклой позолоты. Хитро освещенный отраженными от скрытых зеркал солнечными лучами, он гневно сверкал кроваво-красными бликами утопленных в крохотных нишах рубинов размером с гномий кулак. На круглом возвышении в самом центре Храма располагалась огромная чашеобразная купель, возле которой – торжественный и строгий – ждал Эллию Октарис.

Неуверенно обернувшись на выпустившего девичью руку Эрана и получив ободряющую улыбку, Эля скованно поднялась к отцу и, остановившись напротив, вскинула подернутые смущением глаза:

– Что я должна делать?

– Ничего, – взгляд Триса сверкнул непривычной мягкостью, – просто перестань бояться.

Вскинув сосредоточенное лицо к сводчатому, теряющемуся высоко над головой куполу, на чернильной поверхности которого холодными звездами мерцали инкрустированные алмазами созвездия, Повелитель на древнем, почти забытом языке демонов воззвал к далеким богам:

– Риш’ас къёмес тира’иша ардал! Эс’сер аруха ф’фъемэ шас’са! Аш’хон! Ши’а ракеши Танайя илдэ! Кр’эмесс!

Тяжелые – как боевая секира Орандо – слова с шуршанием падали на холодный постамент, отскакивая сердитым, сумрачно-хмурым эхом и с едва ощутимым гулом разбиваясь о безразличные стены.

Ни единый посторонний звук, ни одно движение не прерывали завораживающее течение напоенного темной магией ритуала, окутывая стоящую на возвышении пару неестественной тишиной.

– Тъёрх ашим’ас нихомусс сташ’шха въёрри пар’рема ситаха! Диних шариc’cо тирайи гарусс! Аш’хон! – словно ядовитая роса, древние слова выдохом стекали на щербленые плиты.

В следующее мгновение Эля испуганно забилась в неестественно загустевшем воздухе, пытаясь вдохнуть хотя бы глоток липкой, наливающейся чернотой субстанции, но ее скованные движения напоминали бессмысленное трепыхание насекомого, попавшего в паучью сеть. Долгую… бесконечно долгую минуту, показавшуюся ослепшей и обездвиженной девушке вечностью, единственным признаком жизни было все то же странное, шуршащее как прошлогодняя листва заклинание, с шипением слетающее с губ названного отца:

– Шир’хаа тарикешш иссаа! Аш’хон!

Внезапно отхлынув, вязкая темнота оставила дрожащую полукровку в покое, бесследно втянувшись в каменную чашу, и на ее гладких, отполированных до зеркального блеска боках выступили маслянистые, медленно стекающие на полукруглое дно, черные слезы.

Оборвав опаляющее гортань заклинание, Октарис вонзил полный тревоги взгляд в непроницаемо-неподвижную лужицу, собравшуюся на дне купели.

Вдох… выдох… вдох… выдох…

Когда сердце Эллии, отбивая рваный, сбивающий с трудом восстановленное дыхание ритм, готово было разорваться от нахлынувшего ощущения неправильности, маслянистая жижа начала медленно светлеть.

Вдох… выдох… вдох… выдох…