Полумистические истории

Качалов на это вспылил, в разговоре стали преобладать матерные выражения и, в конце концов, он заявил, что выходит из предприятия, оставляя им возможность самим подавать рекламные объявления под пулями. На этом разговор завершился.

Несмотря на то, что от волнения на затылке заныла рана, оставленная дулом милицейского автомата, Качалов почувствовал какое-то облегчение от того, что завтра ему не надо будет выходить из квартиры на полные опасности московские просторы и он попытался осмыслить произошедшее с ним сегодня. Его удивляло и возмущало то, что он оказался в гуще полуреволюционных событий именно в то время, когда стал абсолютно аполитичным борцом за денежные знаки и более того, чуть не потерял свою жизнь за то, за что терять ее вовсе не хотел. Он почему-то представил сколько таких как он обывателей случайно погибло в 1917-1918 годах во время революции и гражданской войны и стал думать, что же делать, чтобы больше в подобные ситуации не попадать.

Ничего путного в голову не приходило, только вспоминались слова какого-то философа о стихийности революционных процессов, сметающих все на своем пути. Выходило, что нет для обывателя надежной ниши, где он мог бы спрятаться и пересидеть революционную бурю.

«Остается только напиться», – подумал Качалов, вспомнив при этом поговорку: «пьяному море по колено». «А интересно, революция, тоже пьяному до одного места?», – сам себя спросил он и не найдя ответа, утвердился во мнении, что лишние сто граммов водки ему сегодня, точно, не помешают.

На следующий день, уже на трезвую голову, Качалов вновь обдумывал перипетии своей жизни, пытаясь понять, куда таким образом его направляет Судьба или от чего его уберегает. Ничего не придумав на сей счет он занялся чисткой оставленной со вчерашнего дня грязной одежды.

Эпизод вблизи площади 1905 года, чуть не закончившийся для Качалова летальным исходом, как потом оказалось, был органично вплетен в череду событий, закончившихся расстрелом из танков здания Верховного Совета РСФСР и принятием новой Конституции по новому названной страны.

Со своими коллегами по бизнесу Качалов расстался полюбовно, получив в собственность часть оставшегося на складе сахара, реализацией которого занимался еще несколько недель самостоятельно.

Примерно через три месяца он случайно узнал, что товарищи, которых он покинул, не дождавшись от них сочувствия, были расстреляны в ходе переговоров о возврате долга за поставленный ими без предоплаты товар.

«Наверное та передряга на «Площади 1905 года» была знаком свыше, которым я воспользовался на подсознательном уровне, уйдя из фирмы после эмоционального разговора», – решил Качалов, получив грустное известие о своих бывших коллегах. Но, немного подумав, задался вопросом: «А может, просто, в очередной раз не Судьба?». И не найдя вразумительного для себя ответа, просто, помянул погибших.

IV

Следующий год Качалов занимался куплей-продажей чего угодно, приговаривая: «сейчас такое время, что даже черта лысого кому-нибудь можно впарить».

Одним из его удачных и одновременно символичных коммерческих предприятий того времени стала продажа бронзового памятника В.И. Ленину иностранцам. Совершенно случайно он узнал, что некие немцы ищут артефакты советской эпохи и готовы за них заплатить твердой валютой.

Качалов сразу подумал о памятнике Ленину, торчащую из земли руку которого он недавно видел на заднем дворе одного из подмосковных заводов. Сопровождавший его директор предприятия, указывая на торчащую руку, тогда еще пошутил: «это вождь мирового пролетариата ушел в подполье, до лучших времен и нам рукой машет», объяснив потом, что принял хозяйство уже в таком виде и заверял в наличии документов на скульптуру.

Качалов подошел тогда к этой руке и пожал ее, приговаривая: «Ну, здравствуйте, товарищ Ленин, отдыхайте там в преисподней, пока мы тут капитализм строим, а уж потом добро пожаловать и новую революцию можете делать».

Теперь он строил планы по покупке и вывозу памятника за рубеж. И, если купить его труда не составляло, то в одиночку переправить памятник за границу было ему не под силу, в связи с чем Качалов прибег к помощи организации ветеранов боевых действий в Афганистане. В тот период на лечение искалеченных в той войне ветеранов в бюджете страны денег не хватало и ветеранские организации зарабатывали на это средства как могли. Применительно к вывозу памятника, расчет был на их связи в структурах Министерства обороны, самолеты которого летали в Германию, сопровождая вывод оттуда остатков советских войск.

Качалов довольно быстро нашел понимание у руководства ветеранской организации и заключил с ними взаимовыгодный договор. Ветераны выбивали место в самолете для вывоза памятника, а все остальное делал Качалов. Деньги от продажи памятника делились справедливо, примерно, поровну.