Полумистические истории

Качалов неоднократно изумлялся тому, как за короткий период он проделал путь от борца за идеалы коммунизма в сторону поборника идеалов демократии, но оказался, в конце концов, среди тех, кому все идеалы заменили денежные знаки. Теперь уже он и его товарищи исполняли откаты и заносы, получая приличные объемы для поставок сахара. Участвуя в переговорах и передаче денег, где все участники переходили на шепот и воровато озирались по сторонам, Качалов вспоминал свое расследование, проведенное в Западной группе войск, ощущая себя одним из его персонажей, с хитроватым и заискивающим взглядом, натужно смеющимся над дебильными шутками откатополучателя. Частенько вспоминал слова К. Маркса о том, что «за двести процентов прибыли капиталист пойдет на любое преступление» и успокаивался тем, что двести процентов прибыли они с товарищами не получали, а круг преступлений, на которые они готовы были пойти за свою прибыль был весьма ограничен.

Цинизм такой жизненной позиции был ничем не хуже, а, как он считал, даже лучше, чем цинизм современных политиканов. По крайней мере он никого не обманывал как некоторые, обещавшие людям светлое будущее. Они с друзьями обещали только сахар, который можно было посмотреть и потрогать, прежде чем купить. А то, что они делились заработанными деньгами с нужными людьми, было вполне нормально, потому что все так делали.

В начале октября 1993 года крупная партия сахара, закупленная их фирмой, оказалась не полностью реализована и коллеги отрядили Качалова для подачи рекламных объявлений о распродаже товара в одну из контор, располагавшихся в районе станции метро «Площадь 1905 года» и специализировавшихся на подобного рода объявлениях.

Добравшись на метро до площади, он довольно быстро нашел небольшое двухэтажное здание, в котором располагалась рекламная контора и когда до нее оставалось метров двадцать где-то совсем рядом раздались звуки автоматных и пулеметных очередей. Определить откуда и по кому стреляют было невозможно, и Качалов сначала остановился, оглядываясь по сторонам, а потом увидев людей, бегущих во дворы, расположенные с противоположной от конторы улицы, побежал вслед за ними. Все забежавшие во двор, коих было, примерно, двадцать человек, вбежали в первый открытый подъезд и, в зависимости от степени усталости и испуганности, стали располагаться на лестничных площадках различной этажности. Качалов, скорее, относился к испуганным, поскольку, когда он бежал, ему казалось, что пули свистят совсем рядом с ним, поэтому, как и еще три человека, забежал на последний, шестой этаж. На этом этаже, примерно в полутора метрах от лестничной площадки брала свое начало железная пожарная лестница, ведшая на чердак. На чердачном люке замка не было. Четверо мужчин, не говоря ни слова, быстро влезли на чердак, помогая друг другу. Последним из влезших был Качалов. Когда он уже собирался закрыть люк, к железной лестнице подбежала девушка лет двадцати и стала умолять взять и ее на чердак. Качалов сомневался, буквально секунду, и спустившись на пару ступенек железной лестницы протянул девушке руку, подтянул ее так, чтобы она могла стать ногами на первую ступеньку. Через минуту Качалов и девушка были на чердаке. Немного отдышавшись, он прислушался к окружающим его звукам. С улицы раздавались одиночные выстрелы, на чердаке слышались встревоженное воркование голубей и хлопанье их крыльев. Сделав два шага, Качалов почувствовал, что ступает будто по мокрой глине. Он с трудом отрывал ноги от пола. Свет, падавший из слуховых окон, позволил рассмотреть покрытие, затруднявшее передвижение по чердаку. Это оказался голубиный помет, лежавший толстым слоем, как будто его не убирали со времени постройки этого дома.

Звуки выстрелов снаружи стихли, и Качалов решился подойти к слуховому окну, чтобы посмотреть обстановку на улице. Окно выходило не во двор, а на другую сторону. Из него была видна клумба, на которой лежали навзничь четыре убитых милиционера в шинелях и бронежилетах. Возле них стояли четыре вооруженных человека в камуфляжной форме. Увидев эту картину, Качалову стало не по себе. Он хотел сообщить об увиденном остальным обитателям чердака, но на лестнице раздался громкий топот, потом было слышно, что кто-то лезет на чердак. Все насторожились. Люк открылся и показался сначала автомат, а потом и голова милиционера в шапке, которая закричала: «Никому не двигаться, буду стрелять». Через две минуты на чердаке оказалось три вооруженных милиционера, которые повели себя нервно и решительно. Один из них закричал: «Вот это он стрелял с чердака», – указывая на стоявшего возле слухового окна Качалова. Двое милиционеров бросились к Качалову и повалили его на землю, лицом прямо в голубиный помет, один из них упер дуло автомата в его голову с такой силой, что через минуту оттуда пошла кровь.