Полуночник

Алиса расплылась в блаженной улыбке. За спиной Кроули послышался взмах растревоженных крыльев, и Алиса возликовала: вот он, его полуночник! Охватившее ее шальное исступление заставило ее мигом позабыть обо всем – и о натасчиках, и о букмекерах, и о беснующихся птицах. Наконец-то она увидит полуночника Кроули! Она схватила нить и потащила ее на себя. Кроули отшатнулся. Нить внезапно поблекла и истончилась. Алиса обомлела – куда же девался полуночник?

У нее зажужжало в ушах. Что-то прокатилось по нити и влилось в ее ладонь. Ураган чувств, обрушившийся на нее, чуть не сбил ее с ног. Чувств вины и раскаяния. Гнетущая, черная печаль хлынула в ее вены, комом подкатила к горлу, так что нечем стало дышать, разодрала сухой горечью рот. Алиса покачнулась. Кроули терзался чувством вины. Терзался жестоко, мучительно, страшно, заставляя ее трепетать и изнывать от боли. Да что же он такого жуткого совершил?

Кроули протяжно застонал, повалился коленями прямо в грязь и схватился за грудь. Волосы упали ему на лицо, и перед Алисой мелькнула полоска молочно-белой кожи, обычно прикрытой воротником. Кроули судорожно вздохнул и как подрубленный рухнул на землю. Алиса вздрогнула, выпустила нить, и та мгновенно разгорелась ярким огнем.

– Господи боже! Кроули, как вы? Вам…

– Что с ним? – проорал кто-то ей в ухо. – Перебрал пива?

Стоявшие рядом мужчины загоготали, и у Алисы душа ушла в пятки. Что же она натворила? Прямо тут, перед всем честным народом! Кроули снова застонал и приподнялся на одно колено.

– Что… – слабо прохрипел он, – что вы со мной сделали?

Одного взгляда на его пепельно-серое лицо хватило, чтобы с Алисы мигом слетел весь хмель. Она протрезвела. Пришла в себя и затряслась от страха. Дело принимало совсем не шуточный оборот.

– Я… Я не знаю, – пролепетала она.

Дыша тяжело и с присвистом, Кроули поднялся на ноги и застыл, пошатываясь, среди воинственной толпы. Надо поскорее вывести его отсюда. Алиса обняла его и потащила к вольерам. Но не успели они дойти до загонов, как нога Кроули подломилась, их качнуло в сторону и отбросило к кирпичной стене.

Она не успела убрать руку: спина Кроули придавила ее к стене, а сама Алиса оказалась прижатой к его груди, такой широкой и сильной, такой теплой. Боже, как же давно она ни к кому не прижималась, как же давно никто ее не обнимал…

– Тигровый, – многозначительно прошептал Кроули, слегка выгибаясь, чтобы высвободить ее руку, – мертв.

Алиса выкатила глаза и отшатнулась от него, сгорая от смущения. Да что с ней творится? Она поспешно отвернулась, только бы он не увидел ее лица.

Бой продолжался. Пегий пес лежал посреди арены, истекая кровью, а толпа улюлюкала, вынуждая его подняться и снова ввязаться в драку. Их воплям вторили собаки в вольерах, лаявшие надсадно и хрипло, а по арене, спотыкаясь, будто пьяный, бродил выбившийся из сил тигровый. Кроули ошибся. Тигровый был жив и побеждал в этой схватке.

Алиса почувствовала опустошение. Горькое, давящее. Псы всегда оказываются в проигрыше, даже когда выигрывают. Настоящими победителями становятся люди. Те самые люди, что хрустят квитанциями и бренчат мелочью в карманах, те самые, что хлещут ром и зубоскалят, когда капли рубиновой крови сочатся на опилки арены.

– Это пес Ронана, некроманта, – сказал Кроули. – Натасчик – его брат. Смотрите.

Она прищурилась. Похожий на крысу натасчик разговаривал с каким-то мужчиной – ниже его ростом, но с таким же худощавым острым лицом, длинным носом и тонкими губами. Ронан Бишоп едва доставал брату до плеча.

– А теперь взгляните на тигрового.

Она поглядела. Тигровый застыл на арене, вперив в пустоту остекленевший взгляд. Плечи и спину его пересекали вздувшиеся рубцы, сочившиеся кровью. Нос был разодран, мех спекся от крови.

Алису чуть не вывернуло наизнанку. Глаза защипало от слез. Как горько, что она не в силах помочь собакам. Как стыдно, что она так обошлась с Кроули. И как ей ненавистны те, кто все это видел. Все вместе и каждый в отдельности.

– Обе собаки мертвы, Алиса, – тихо произнес Кроули. – Но та, что в конце схватки еще может стоять, считается победителем.

Алиса нахмурилась, не понимая, о чем он, и внимательнее посмотрела на испуганного тигрового, которого так безжалостно выпихнули на арену. Он не двигался. Не моргал. Он даже не…

Алиса вскинул голову, и Кроули хмуро кивнул. Никто из толпы ничего не замечал, все увлеченно делали ставки на следующий бой.

Тигровый не дышал.

Алиса зажала рукою рот, но сил кричать у нее не было. Круглыми от ужаса глазами взирала она на собаку – той полагалась тяжело дышать, но грудь собаки не вздымалась и не опадала. Тигровый не пережил жестокую схватку. Он умер на арене точно так же, как и его противник, только никто этого не заметил, потому что тигровый остался стоять. Потому что глаза его были открыты.