Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

И случилось так в памятный вечер — простудившись на строительстве крыши коттеджа некоего вора в законе, я лежал на топчане спиной к раскаленной печурке, а Наташа сидела перед телевизором. К нам заявились наши новые друзья — хакас Алеша и великан Витя (тот самый, круглоглазый, с топором за поясом.) — Ну, фурычит? — улыбнулся Алеша желтыми, почти коричневыми от курева и крепкого чая зубами, кивая на телевизор. — Нормалевич, — отвечала, подпадая под их тон, Наташа, вскакивая и садясь. — Три программы… — И переключила наугад.

И вдруг мы все на экране увидели Мамина. Он сидел, узкоплечий, сутулый, за столиком и улыбался, блаженно закрывая веки и выставив вперед длинные конечности. Алеша и Виктор вряд ли знали владыку наших мест в лицо, но моя Наташенька вскрикнула и пригнулась к коленям, словно ее кто укусил.

Я судорожно подыграл:

— Что, мышка?.. — а самого пронизала оторопь.

Валерий Петрович в прекрасном костюме, в украинской рубашке с голубыми крестиками по воротнику и на груди разговаривал со знаменитым телеведущим передачи «Час пик». Дело происходило, надо полагать, в Москве. Героем дня сегодня на всю страну являлся именно он, сибирский гость Мамин. Оглушенный невероятной встречей, я уловил только одно: Валерий Петрович баллотируется в Государственную думу на место выбывшего по причине смерти предыдущего депутата от сибирских регионов.

— Народ у нас хороший, патриотичный, — говорил несколько в нос, неторопливо Мамин. — Жить и работать во имя его — счастье. — Думаете победить на предстоящих выборах?

— А нам отступать некуда — за нами тайга, — улыбался гость.

Но, видимо, только мы с Наташей уставились во все глаза на экран, Алеше-то и Вите вряд ли Мамин был знаком в лицо, они стояли у порога, озираясь… Явно пришли попросить денег или водки. Лишь бы только гром сейчас не грянул, не назвали бы в телевизоре героя по фамилии… знаменитую фамилию наши гости знают. И тогда по нашему поведению что-то заподозрят. Надо немедленно переключиться на другую программу, но Наташа словно в обмороке пребывала, а я, как сел на лежанке, так и сидел, протянув руку к далекому регулятору. Правда, нарочито позевывал (артист доморощенный!) и медлил, не вставая, играл с огнем: а вдруг что-то еще услышим сейчас, чрезвычайно для нас с Наташей важное? — Как ваша семья относится, что вы собрались идти в политику?..

— Моя семья разрушена, как у многих россиян, преступным миром… Мою жену выкрали…

— Слышали. Примите мои соболезнования…

— Но я обещаю вот сейчас, перед всей матушкой-Россией: из-под земли вытащу мерзавцев… особенно этого… — Наташа и я, мы вместе, вскочив, попав пальцами на пальцы, переключили — с экрана грянули песню дымящиеся старые лысые мальчики с электрогитарами и барабанами.

Я резко обернулся к порогу — как они там. Расслабленно стоят. Кивнул, приглашая гостей к разговору. Алеша рассмеялся и потер пальцами — так и есть, пришли занять денег. Я протянул два червонца и, снова зевая старательно, пробормотал жене:

— Депутаты… херогаты… и эти тоже — педерасты с музыкой… Лучше бы нашла какую-нибудь киношку. Или — спать… я простудился. Гости канули за порог, на ветер с дождем, я босой запер дверь и обнял трепетавшую, как лист на ветру, свою маленькую подругу. — Тихо… Ну-ка включи снова. Но Мамина на первой программе уже не было — шла передача о народной медицине. Что он хотел сказать, начиная фразу словом «особенно»? «Особенно этого скрипача?» Ему ничего не стоило подробно обрисовать меня на всю страну, этому богатому, как Крез, человеку. И разве не могли услышать его дальнейшие слова все мои здешние соседи, живущие в других вагончиках и коттеджах? Тот же Вася-воробей в опилках, например? Он за деньгами не пошел, стесняется своего вида перед Натальей, но телевизор мог смотреть… И вдруг действительно Мамин сказал, что с его украденной женой некий человек со скрипкой, и что он озолотит любого, кто укажет на местопребывание негодяя? И Алеша может потом вспомнить, что видел среди ночи смычок над валенком… расхохочется и все поймет!