Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

«При чем тут жена?! — содрогнулся Никита. — Это Тихомиров им сообщил?.. Так же нельзя, господа!»

— Но, товарищи, — продолжала заместительница прокурора, — она ушла гораздо позже тех страшных злодеяний, которые он совершил. Ведь случаи убийства и насилия в лесном массиве Октябрьского района начались два года назад. Когда молодой человек и начал…

— Смешно!.. — вырвалось у Никиты. — Вы спятили, мадам!..

Судья стукнул молоточком по столу, гневно вскинул глаза:

— Подсудимый!.. Предупреждаю вас: за оскорбительные слова в адрес правоохранительных органов, да еще в здании суда, существуют санкции. — Заместительница прокурора в мертвой тишине продолжала: — Но и это не всё. Оказывается, Никита Михайлович и беду поставил себе на службу: уговорил солидного человека, майора Егорова, нынешнего мужа жены, обойти присяжных и подбить их оправдать убийцу и насильника.

«Да что она такое говорит???»

Вокруг поднялся шум.

— Слышали?..

— Тихо… тихо!..

— Впрочем, товарищ майор, — звенел безжалостный голос обвинителя, — осознав, что стал орудием в руках этого человека, вчера госпитализирован с приступом ишемии в первую клиническую больницу.

Но то, что он побывал почти у всех присяжных, я надеюсь, они подтвердят.

У Никиты пол под ногами поплыл. Зачем, зачем этот придурок Андрей Николаевич взялся, видите ли, помогать?! Это же медвежья услуга!

Люди в самом деле поверят, что Никита тот, за кого его выдают милиция и прокуратура.

Кстати, от имени следователей МВД явился лишь усатый безумный капитан, который сверкает сейчас белыми глазами и не скрывает улыбки. А Тихомирова нет! Почему, почему не пришел старший оперуполномоченный?! Или ему стыдно, что вписал в уголовное дело строки про ушедшую жену? Или он и не должен присутствовать на суде?

«Меня, конечно, посадят, — озноб пронизал Никиту. — Но все равно я должен рассказать». Ему показалось — он даже потерял на несколько секунд сознание. Вокруг перешептывались, работница прокуратуры продолжала говорить.

Обернувшись, адвокат Светлана Анатольевна, округлив глаза, максимально артикулируя губами, участливо что-то шептала Никите. Он не слышал.

— Есть ли вопросы? — спросил судья.

Адвокат Светлана Анатольевна вскинулась, подняла руку.

— Могу ли я обратиться к присяжным?

— Категорически возражаю! — заявила представительница прокуратуры.

— Но разве мы боимся правды? Если к ним приходил майор, пусть скажут. — И поскольку судья кивнул, она повернулась к присяжным: — Можно? Правда ли, что к некоторым из вас приходил майор Егоров с просьбой оправдать моего подзащитного?

— Да, — закивали три женщины.

А один мужчина, грузный, седой, тяжело вздохнул:

— Конечно, при всем этом я никак не могу быть уверен, что подследственный уполномочивал товарища майора…

— Это не важно! — выкрикнул, вскакивая, капитан. — Ходил — ходил.

— Ваша честь, почему он прерывает? — спросила адвокат у судьи.

Судья хмуро посмотрел на офицера милиции. Светлана Анатольевна тоже уставилась на него.

— А если завтра окажется, что кто-то, — продолжала она, — и не по вашей просьбе, нет, господин капитан… а просто, желая сделать вам приятное, подбросит вам в окно пачку ворованных денег… или зарезанного чужого барана… вы будете виноваты?

— Что за шутки?! — взревел, крутясь на стуле, капитан. — Если бы да кабы… А майор ходил и просил! Мы проследили!

— Но мой-то подзащитный не просил! — возразила адвокат. — Он об этом скажет.

— Конечно, он скажет… еще бы… Но сначала я скажу, — прервала ее заместительница прокурора. — Вот письмо директора ВЦ, Катаева Олега Сергеевича, где гражданин Катаев извещает, как наш подсудимый на его глазах изрезал ножом картину известного художника Деева… и он, Катаев, оказался свидетелем того, как упомянутый художник называл подсудимого ничтожеством! И дал ему прилюдно пощечину! Позвольте присовокупить документ.

— Он не давал мне пощечину!.. — не удержался Никита. Надо же, и этот бред хотят вменить в вину! — И вообще, около картины мы оказались случайно… речь шла о метафизике, о смысле жизни…

— Ну-ну, давай-давай… — забормотал, наслаждаясь его смятением, усатый капитан и демонстративно поник под взглядом судьи. — Извините! Всё, всё!..

Далее все шло, как во сне. Это уже было на третий день? Или в понедельник? Никита почти не слушал — ждал момента, когда ему предоставят слово. Надо же, всё валят в кучу! При чем тут Деев, с которым как раз Никита-то и дружил… и дядя Леха к нему хорошо относился… а то, что сорвалось у него с языка, сорвалось случайно… И даже если не случайно, то это никак не доказывает, что именно Никита порезал картину… наоборот, он тогда пытался пальцем загладить порезы и трещины на разрисованной стене… а этот бледный сморчок подглядывал…