Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

— Вот и мне говорят: печати подделывал, деньги печатал. Поскольку старый печатник, а попался на зуб ментам, стало быть, на меня можно все валить. А нынешние деньги только на цветном принтере вытянешь, а уж гербовую печать… с хоть колосками, хоть с двуглавым орлом — разве что Леха Деев умел.

— Вы его знали? — обрадовался Никита. — Я с ним жил дверь в дверь.

— Великий был человек. Царство ему небесное!

— Так он печати подделывал?!

Старик сурово посмотрел на Никиту.

— Я не сказал: подделывал. Мог. Что угодно мог вырезать — на ремне, на резине. На медной пластине. — Бородач ухмыльнулся, голос его несколько помягчел. — После зоны к нему приставали… говорят, пару раз помог письмо из генеральной прокуратуры нарисовать…

— Да, были люди… — почему-то пробормотал имиджмейкер.

Никиту не вызывали из камеры дней десять. Что происходит в прокуратуре? И адвокат не идет.

Зато здесь вновь случились перемены. Толстяк, сменив трико на широченные брюки, размашисто перекрестясь, ушел со своим узелком и более не вернулся. Как-то незаметно исчез и имиджмейкер.

Зато появился злой, с темным лицом парень, пожалуй, ровесник Никите.

Он был в грязных джинсах и джинсовой же куртке, на ногах белые пышные кроссовки на липучках. Матерясь, он залез на освободившую койку и продолжал там материться.

Дед из угла проворчал:

— Ты маму-то не поминай, короед!

— Пошел на х…, я не свою!

— А они твою помянут.

— Кол им в глотку! — захрипел от ярости парень. — Ты чё, поп?!

— Жалею, что не поп. Тебе, вижу, скоро понадобится.

— Что, менты придушат?! У меня шея жилистая, вроде электрокабеля.

С-суки!..

И только часа через два, отдышавшись, он рассказал, за что арестован. Все рассказывают, рано или поздно. От великой скуки и беспрерывного напряжения во всем теле и Никита ждал этого момента.

За что же парень так поносит ментов?!

Никита протянул ему руку и назвал себя.

— А, это тебя присяжные оправдали, а власть по новой в ж… заткнула? — Джинсовый парень пожал ему ладонь, как родному. — Убивать их, б…, на всех углах, под всеми фонарями!

Выяснилось, произошла такая история. Вадим (это его имя) с двумя дружками решил выкатить из гаража свою машину. Долго не могли отпереть гараж. То ли кто сунул в гнездо замка тряпку или деревяшку, то ли рука не слушалась…

— Ну, были малость подшофе.

И тут появился милиционер. Шел бы он мимо, и ничего бы не случилось.

Так нет, стоит и смотрит.

— А когда на тебя мент смотрит, как нарочно, б…, не получается. И вроде пьянее становишься.

Короче, милиционер подошел и попросил показать документы. Документов ни у кого из троих с собой не было, не оказалось даже водительских прав.

Милиционер потребовал пройти с ним в отделение. Парни начали возмущаться: мол, какое твое дело, пошел вон, мы тут живем. Тогда он позвонил по сотовому и вызвал наряд. А чтобы пьяные не разбежались, достал пистолет. Тогда парни переглянулись, а один заорал во все горло:

— Стреляй, мент! Всех не перестреляешь!..

Милиционер растерялся от этого крика и не заметил, что Вадим зашел со спины.

— Ну, я его и уложил… маленько помяли мужика… у него наган-то выстрелил, слава богу, никого не задел, только по жестяному гаражу: жжик. Мы врассыпную.

Но далеко убежать им не удалось. Милиционеры подъехали и мигом за гаражами поймали квелых от водки хулиганов.

— А кто докажет, что мы его били? Где свидетели? Кого они ни спросят, никто не видел. Только его показания. Самое главное — ключ-то подошел… гараж наш…то есть непонятно, зачем он к нам пристал… Хотя я тебе так скажу, Никитка: жаль, мы его не укокали. С гонором мужик, видишь ли, представитель власти! Нет, ментов надо мочить.

На эти слова никто в камере не откликнулся.

— Не согласны?! А теперь шьют триста восемнадцатую… «за применение насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти в связи с исполнением должностных обязанностей»… от пяти до десяти лет! Тоже мне, должностные обязанности! Недавно один мент студента застрелил со страху, шел среди ночи, и ему показалось, что тот в него метится. А тот прикурить собирался. Суки со звездами!

Злобно продолжая что-то бормотать, парень уткнулся в тряпки и затих.

А к вечеру в камеру привели симпатичного белокурого мужчину лет пятидесяти, в опрятном костюме, под глазом горит синяк, как некогда у Никиты. Он перешагнул порог, продолжая спорить с теми, кто его арестовал:

— Не понимаю! Нонсенс, господа! — И сразу же поведал свою историю: — Зашли в павильон купить яблок и шампанского. Приятель говорит, кстати, кандидат наук: «У меня ноги замерзли, не принять ли грамм по сто коньяку». Я говорю: «Отчего же нет?» И мы выпили. А продавщица все время улыбалась нам, вдруг вышла куда-то, а потом вернулась. «Хотите — конфеткой закусите». Отчего же не закусить? «А у меня день рождения. Выпейте за мое здоровье». Отчего же не выпить?