Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

Затем мы выходим из павильона — прямо в руки двум милиционерам. «Это вы устроили драку в павильоне?» — «Какую драку?!» — «А был сигнал». — «Какой сигнал?» — «А вот зайдемте в павильон». Ну я не выдержал, говорю: «Вы люди без чести и здравого смысла. У вас что, план по задержаниям?» Почему-то обиделись. В протоколе записано:

«Оказал сопротивление представителям правопорядка, нецензурно выражался».

— А товарищ ваш где? — спросил злой парень.

— А я схватил их за рукава, держал, пока он не убежал. У него больное сердце, ему сюда лучше не попадаться. Да и мне некогда. Где можно прилечь, господа?

— А вон свободный диван, — скаля зубы, показал злой парень. — Говорю вам, мочить их надо. Никитка вот тоже так говорит.

Вежливый господин посмотрел на Никиту и, помедлив, кивнул:

— Маньяк?.. Помню ваше лицо по телевизионной картинке. — И вытащил из кармана свернутую газету. — И в газете вот… можете полюбоваться.

— Какой я маньяк?! — огрызнулся Никита. — Они могут и вам припечатать нераскрытое дело. Что содержали, например, бордель. — И уже с неловкостью в голосе: — Можно посмотреть?

— Пожалуйста.

Никита дрожащими руками развернул газету и на второй странице увидел свое лицо с пририсованными редакционным художником поверх фотографии черными очками. В статейке говорилось, что обвиняемый признал свою вину.

— Гады! Я же не об этом говорил! А что, и по телевидению показывали?

— Конечно. Прямо из зала суда. Разумеется, я пошутил, сказав «маньяк». В городе говорят, это была просто глупейшая с вашей стороны провокация. А указанные господа шуток не понимают…

Ночью Никите не спалось. Его вдруг бросило в жар: а если его показывали и по центральному какому-нибудь каналу? В зале суда, кажется, были корреспонденты из «Вестей», из НТВ… Вдруг мать и отец в Иркутске увидели?! Или знакомые увидели, сказали? Какой же это будет ужас!

Ну почему не идет Светлана Анатольевна??? Ведь всем уже всё понятно.

И его должны немедленно освободить.

21

Минуло еще несколько дней. Вежливого человека вызвали, и он, уйдя, не вернулся. Видимо, отпустили на волю.

Зато в камере тут же возник, как из воздуха, новенький — лысый, низкого роста старичок с черной бородой, который до скуления в сердце напомнил Никите дядю Леху Деева.

Он был весь исполнен некоей значительности. Молча, с особым значением во взгляде он оглядел заключенных, каждому медленно кивнул, но кивнул так, как если бы он кивнул в ответ на свои мысли, затем значительно проговорил мягким, обволакивающим голосом:

— Я вас приветствую, кем бы вы ни были, братья мои во Христе. Я здесь временно и случайно, я бедный цыган, мое дело кочевать, я никому не причинил зла. Мне говорят, я гипнозом вымогаю у граждан деньги… но разве граждане нынешней России могут поддаться гипнозу?

Эпоха Кашпировского и Жириновского позади. Люди несут мне деньги как маленькую награду за мои труды.

— Ты фокусник? — усмешливо прожужжал сквозь зубы злой парень.

— Я илллюзионист. Фокусник, молодой человек, вытаскивает из рукава птичку. А я могу заставить вас поверить, хотя бы на секунду, что она сама возникла на моей руке. — Старик вынул из кармана колоду карт.

Показал всем нижнюю карту — она оказалась дамой червей. — Я не буду прикасаться к ней. Просто прикрою ладонью и открою. Какую бы карту вы хотели через секунду видеть на ее месте?

— Туз крести, — с вызовом буркнул парень и приподнялся на локте.

Старик подошел к нему ближе:

— Тогда смотрите, юный мой братец, сюда. — Старый цыган прикрыл растопыренной ладонью даму червей, при этом на его безымянном пальце остро блеснуло колечко, непонятным образом не отнятое службой ГУИН. — Вы хотите, чтобы был туз крести? Так он здесь.

Старик отвел руку, и Никита, ожидавший чуда, увидел, что карта осталась прежней — дама червей. Но, к его удивлению, ошеломленный парень в джинсах пробормотал:

— Ну ты даешь!.. Верно!

Старик подмигнул ему и лег на свободную шконку. «Наверное, он внушает то, что хочет, лишь тому, в чьи глаза смотрит, — подумал Никита. — Все равно здорово! И, конечно же, он быстро выйдет отсюда.

Я не умею себя защищать. Потому что все время чувствую свою вину.

Прежде всего за свою слепую жизнь».

Открылась дверь и охранник гаркнул:

— Маньяка на выход. Свидание!

— Перестаньте меня так называть, слышите, командир?! — прошипел Никита, проходя мимо него. — Меня, б…, оправдали, б…

Его повели в левую сторону, по коридору, в ту комнату, где он встречался с адвокатом. Светлана пришла или муж бывшей жены, а то и сама она?!

Но в комнате подсудимого ожидала не Светлана — со стульев поднялись его родители, высокий Михаил Никитич и маленькая Галина Михайловна, вдруг показавшиеся сыну старыми и больными. У отца на костистом лице глаза запали, у матери губы лиловые (кусала их?). Прилетели к нему из Иркутска… Значит, всё знают?!

— Мама! — великовозрастный сын обнял припавшую к его груди мать, в зеленом старомодном женском костюме, от которого пахло ее привычными духами «Сирень», и повернул голову к отцу. — Папа!