Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

— Алексей Александрович, вы уж не держите нас за полных олигофренов. Здесь потоньше материя. Мы вам будем показывать фотографии или даже видеозаписи выступлений отдельных граждан… — И, упреждая возражение профессора, быстро добавил: — Кстати, я ушел из бизнеса и сейчас работаю помощником губернатора. А зовут меня Борис Борисович Касаткин. — Он помолчал, давая возможность Алексею Александровичу усвоить новость. Для представителя власти он был одет довольно небрежно, хотя и выбрит гладко, благоухал хорошим парфюмом, на пальце рубин в крохотной серебряной корзиночке. Войдя, поставил на пол кейс из румяной настоящей кожи. — Теперь вторая ваша мысль. Однажды вы сказали, что хороший психолог даже по фотографии может определить, каков человек. Например, боится темноты, ему душно в бору, брезгует брать в руки газеты… А этот любит черненьких маленьких женщин, хотя из честолюбия наверняка женат на высокой блондинке… беря во внимание типаж и выражение лица…

— Да я просто дурака валял.

— На симпозиумах дурака не валяют. В любом случае мы пришли к выводу, что в ваших прогнозах что-то есть. Помните? «Втайне любит реалистические картины художников, а покупает современных формалистов… Сентиментальный осел… Большой лести боится, а мелкую, бытовую, любит…» Короче, налицо раздвоенная жизнь нашего современника.

Алексей Александрович с изумлением смотрел на посетителя. И медленно холодел. Нет, его не разыгрывают. «Нежели власть заключила договор с теневой экономикой? Или это теневая экономика в лице Касаткина пришла к власти? Но если они выжили толкового мэра, помогавшего мне, они враги мои?»

Алексей Александрович растерянно спросил:

— Но зачем вам копаться в характеристиках? Если бы вы остались работать в финансовой сфере — понимаю: кому давать кредиты, кому нет. А власть всегда права, с нее взятки гладки.

Касаткин рассмеялся, поправил очки. И снова вернул на свое узкое лицо унылое выражение, как если бы проглотил какую-то дрянь. Он был похож на козла.

— Видите ли… — Гость словно замялся, не решаясь сказать, но Алексей Александрович знал цену этим паузам. Люди с такими глазами никогда лишнего не говорят. — Видите ли, мы не можем позволить себе прямой сбор информации о наших оппонентах. Сейчас такие злые СМИ… — Он дважды коротко улыбнулся синеватыми зубами. — Но мы хотели бы создать портрет нашей элиты. Разумеется, там будут и так называемые объективные данные, то, что известно всем. Но вас-то мы просим угадать некие мелочи… Например, какие цветы человек не переносит…

— Да бросьте же, это шарлатанство! — Алексей Александрович про себя решил, что заниматься всем этим не будет. — По фотокарточке не определишь.

— Почему же непременно по фотографии? Мы дадим видеосъемки… как себя человек ведет.

Алексея Александровича стал переполнять гнев. В такие минуты он бледнел, длинноносое лицо его становилось похожим на обмороженное — шло пятнами.

— Вам остается еще экстрасенса пригласить, — процедил он. — Чтобы погадал по руке губернатора, останется на второй срок или нет!

— И экстрасенса нашли, — как бы не замечая иронии, кивнул Касаткин. Старичок один из Горной Шории, предсказывает что угодно. Мне, например, сразу сказал: у тебя, парень, три сестры… в детстве ломал ногу. Так и было. Кстати, не могли бы вы отпустить к нам Кукушкина?

— Кукушкина?

— Да. У него могучий голос. Согласитесь, такой голос дороже золота. И вид у него, так сказать, простой. Ему народ поверит.

— Обратитесь сами.

— Он отказывается. Послушайте, — уже напрямую заговорил Касаткин, — мы вам помогли, так? По поводу денег никто к вам больше не пристает и приставать не будет. Кстати, если вы еще не в курсе — Севастьянова, увы, в живых уже нет. Столичная жизнь, знаете ли, не всем подходит. Ну случилась потом беда… Но все же слух идет по земле великой. Вас приглашают за рубеж. Но мы сами с усами… Я думаю, со временем представится возможность достроить вашу «Трубу» здесь. Так давайте работать дальше!

«Уж не эти ли люди затормозили выдачу мне иностранного паспорта? Тогда, конечно, хана. Я в капкане».

— Все-таки политика, — бормотал, морщась, Алексей Александрович, не зная, как отказать и стоит ли отказывать, если так приперли да и есть надежда восстановить Зеленую лабораторию. С паршивой овцы…

— А сейчас всё политика, — с улыбкой согласился гость и вынул из кейса видеокассету и конверт.

Заглянул из соседней комнаты Нехаев, мгновенно понял, что здесь идет конфиденциальный разговор, развернулся и исчез.

— Владимир Васильевич! — крикнул через стенку профессор. — Позовите Илью Ивановича.

Слышно, как затопал по коридору маленький, но тяжелый Кукушкин. Вот он стоит, напряженно уставясь на шефа. На гостя не смотрит.

— Илья Иванович, с вами говорили насчет?.. — Алексей Александрович кивнул в сторону Касаткина.

— Мы вам хорошо заплатим, — тихо сказал гость.

Илья Иванович сверкнул глазами.

— Р-ради этой власти ни за какие деньги больше пасть не открою! проревел он. — Могу идти?

Завлаб пожал плечами, Кукушкин исчез.

Касаткин чуть растерянно продолжал: