Полусолнце

– Не знаю. С одной стороны, мне слабо верится, что ты со своим образом мыслей за несколько дней потерял голову от полукровки, но с другой… я никогда не видел, чтобы ты заботился о ком-то, кто тебе противен. Успокаивал ее во сне, смотрел на нее. Знаешь, на твоем лице отражалась такая борьба – как будто ты сам не верил, что искренне желаешь этого по отношению к такой, как она. И нет, это не было похоже на внушение. Хотя откуда мне знать, как это внушение выглядит. Но… я ни разу не видел, чтобы Рэйкен… в общем, все, что ты делал для нее, мне казалось, смущало ее. Странная реакция для того, кто хотел вызвать к себе симпатию. Но, может быть, она просто чертовски хорошая актриса.

Я медленно кивнул, удивляясь проницательности своего племянника. Боги, знал ли я вообще его?

– Ты знаешь, куда идти?

– Нет, но Мидори сказала: стоит мне выйти за ворота – и она нас найдет.

– Коджи, ты уве…

– Не смей! – угрожающе отрезал он, ткнув в меня пальцем. – Если я говорю с тобой, это не значит, что все по-старому. Это я ушел, а ты увязался следом. И если у тебя нет информации, как найти Мидори, то либо заткнись и иди молча, либо прова… Тихо!

Коджи вдруг замер и оглянулся по сторонам. Я тоже почувствовал. Что-то похожее на присутствие демонов-призраков в мертвом лесу. Мы стояли спина к спине, всматриваясь в темноту. Воздух стал тяжелым и вязким, свежесть дождя испарилась, и в горле запершило.

На какое-то время мир полностью замер, а потом в небе завыл ветер. Я было подумал, что это взмахи птичьих крыльев и нас настигли люди Мэйко, но это нечто не имело формы. Черное и размытое, оно неслось на нас. Я едва успел вскинуть руки в надежде защититься так же, как сделал это в крепости, но вдруг почувствовал жуткую боль в затылке.

Очнулся я лежа на холодном полу. Открыл глаза и увидел Коджи: он был без сознания, но живой, судя по вздымающейся груди. В голове пульсировала тупая боль, и тело плохо слушалось, но я кое-как сел и огляделся.

Мы оказались в просторном светлом зале. По периметру были разбросаны желтые шелковые подушки, рядом стояли низкие столики для чайных церемоний. Здесь были окна – огромные, от пола до потолка, и через них сочился яркий солнечный свет. Я прищурился и разглядел очертания зеленого сада и колышущиеся на ветру ветви вишен.

А потом мой взгляд остановился на нем. Призрак из леса, но уже реальный, из плоти и крови, с длинными блестящими волосами цвета воронова крыла, в белых одеждах и шелковых туфлях. Его холодные ярко-голубые глаза пристально смотрели на меня, и я вздрогнул от того, насколько они были похожи на глаза Мидори и Коджи.

Значит, это и есть Хэджам.

Он криво ухмыльнулся и откинулся на спинку высокого плетеного стула, задрапированного голубой тканью.

– Где Мидори? – спросил я, поднимаясь на ноги.

Хэджам взглядом указал в сторону, и только сейчас я увидел ее: хрупкую, маленькую, в роскошном розовом кимоно и с украшениями в длинных волосах. Племянница сидела на подушке невдалеке от Хэджама с застывшей на бледных губах ухмылкой, но во взгляде потемневших глаз читалось замешательство.

– Я искал тебя, – прошептал я, растерявшись. Сердце зашлось, я хотел броситься к ней и заключить в объятия, но отчего-то не мог пошевелиться. – Мы с Коджи искали тебя с того самого дня, как…

– Я знаю, дядя. Это очень мило.

Голос, некогда звонкий и страстный, звучал отстраненно, с каким-то деланым равнодушием. Я нахмурился.

– Он убьет тебя.

– Знаю. – Мидори вытянула руку и оголила запястье, обнажив небольшую метку. – Он нас всех убьет. Так надо.

Мое собственное запястье отозвалось внезапной болью, и я увидел у себя такую же метку.

– Мы – звенья одного исхода, части ритуала. Из-за этой штуки сбежать не получится: где бы ты ни оказался, она вернет тебя обратно. У меня тоже есть такая.

Я часто заморгал. Что происходит?

– Ты внушил ей так себя вести?

Хэджам холодно рассмеялся.

– Дочь, это я тебе внушил?

– Нет, – спокойно сказала Мидори, улыбаясь ему. – Мое сознание в порядке. Я помогу отцу вновь обрести силу ками, а он вернет нас с Коджи обратно.

– Ах да, конечно, – фыркнул я. В тот миг чувства, связанные с утратой Мидори и новой встречей, отошли на второй план. Даже не зная ничего о ритуале и возможностях, которые откроются Хэджаму, я понимал, что дети ему не нужны.

– Мне нужна семья, Шиноту. Я ее заслуживаю.

– Скажи давай, что еще младенцем планировал вернуть ребенка к жизни.

– Не планировал. – Хэджам только пожал плечами. – Но моя Рэй все сделала правильно. Благодаря ее стараниям я познакомился со взрослой дочерью и понял, что хочу разделить с ней часть своей жизни. Надеюсь, что и мой сын к нам присоединится.

«Моя Рэй». В сердце кольнуло. Я стиснул зубы, и Хэджам отметил это приторной улыбкой. У меня было много вопросов к Рэйкен, но я всерьез не верил, что она собиралась вернуться, чтобы помочь ему с ритуалом… даже когда обвинил ее в этом. Но то, с какой уверенностью Хэджам это произнес… Рэйкен отсрочила его вознесение в Такамагахару на целых двадцать лет, а он говорит так, словно никогда и не злился, словно все шло по его плану.