Полвека с Вьетнамом. Записки дипломата (1961–2011)

Впоследствии мне довелось не раз встречаться с Германом Степановичем в Москве на мероприятиях, организованных Обществом советско-вьетнамской дружбы (в Центральное правление Общества я был избран после назначения заведующим Отделом Юго-Восточной Азии МИД), и посольством Вьетнама. Но ни до, ни после я не видел его таким взволнованным и негодующим, как тогда в 1966 году в номере ханойской гостиницы «Тхонг нят» по его возвращении из поездки по провинциям воюющего Вьетнама.

Мне хорошо запомнилась наша последняя встреча в 1988 году в посольстве Вьетнама на Б. Пироговской улице в Москве на встрече Нового года – Года Дракона по восточному китайскому календарю, который тогда пришелся на 17 февраля. Радушные и изобретательные хозяева не позволяли гостям скучать. Развесив на елке фантики с пожеланиями спеть песню или прочесть стихи, они то и дело отрывали нас от любимого занятия – дегустации блюд ароматной вьетнамской кухни.

Вечер уже подходил к концу и гости начали расходиться, когда посол СРВ Нгуен Мань Кам объявил нам, что приглашенный на встречу Нового года космонавт Герман Титов с минуты на минуту будет в посольстве. Вскоре в зал по лестнице быстро вбежал Герман Степанович, объяснив свое опоздание уважительной причиной. «Надо же было такому случиться, – сообщил он, – что именно сегодня, 17 февраля подписан Указ о присвоении мне очередного воинского звания генерал-полковника авиации». И в доказательство жестом показал на новенькие звездочки на своих погонах. «Пришлось, как положено по традиции, обмывать третью звезду с товарищами».

Посол распорядился тут же заново накрыть стол. Мы с послом сели рядом с Германом Степановичем и по такому случаю чокнулись знакомым нам по поездкам во Вьетнам популярным вьетнамским напитком. Расспросив в подробностях гостя, как в России в офицерской среде обмывают повышение в звании, посол был немало удивлен ответом.

Конечно же, не был забыт и Новый год по лунному календарю. Характеризуя знак Дракона, посол заверил нас, что наступающий год будет «годом изматывающей работы, но сулящим награды и благополучие». И, поймав на себе недоверчивый взгляд космонавта, неожиданно спросил, верит ли он в судьбу. Герман Степанович ненадолго задумался и перевел разговор на другую тему.

Перед его уходом мы сфотографировались вместе за столом. Этот снимок хранится в нашем семейном альбоме.

«Дни и ночи Вьетнама» Ильи Глазунова

С Ильей Сергеевичем Глазуновым я познакомился в 1967 году в Ханое. Вернувшись в столицу из творческой поездки по стране с многочисленными картинами, он показался мне целиком поглощенным устройством выставки своих работ и ее освещением в наших СМИ. Занимаясь в то время в посольстве двусторонними связями с ДРВ, я оказал ему в этом содействие. По просьбе художника помог привлечь внимание к его выставке местных, отечественных и иностранных журналистов, обеспечить присутствие на открытии высоких гостей и широкое освещение ее в печати, в первую очередь в центральной московской.

Выставка картин художника под названием «Дни и ночи Вьетнама» имела успех и получила хорошую прессу у нас в стране. Илья Глазунов живо интересовался каждой такой публикацией, которые я по его просьбе собрал для него перед отъездом. Под таким же названием позднее в Москве была устроена выставка его вьетнамских работ и издан одноименный альбом. Часть работ вьетнамского цикла хранится сейчас в залах Московской картинной галереи Ильи Глазунова на Волхонке.

О тех встречах и выставочных заботах в Ханое мы вспомнили два года спустя, оказавшись за соседними столиками в ресторане Дома журналистов, куда я по возвращении из командировки во Вьетнам зашел с друзьями отведать популярного тогда в меню «стейка по-деревенски». По тому, как Илья Глазунов, первым заметив меня, благодарил за оказанную помощь в организации ханойской выставки, а после закрытия ресторана настойчиво приглашал «продолжить вечер» в его старой мастерской, расположенной рядом через двор, было видно, что та творческая командировка во Вьетнам была для него немаловажной.

Случай снова свел нас много лет спустя в 1984 году в Москве, когда Илья Сергеевич, закончив портрет итальянского президента, ожидал приглашение от короля Таиланда Пхумипхона Адульядета для написания его портрета. Художник рассчитывал закончить работу к 60-летнему юбилею монарха с последующей передачей ему в качестве дара от советского правительства.

Королевский Двор не спешил с ответом, и Илья Глазунов обратился ко мне, тогда заведующему Отделом Юго-Восточной Азии МИД, в ведении которого находились отношения с Таиландом, с просьбой «ускорить решение вопроса». На мои вежливые напоминания тайскому послу и на его очередные запросы в Бангкок реакции не последовало. В нашем посольстве и МИДе понимали, что согласиться принять в президентском дворце на продолжительное время художника из Советского Союза по целому ряду причин было для тайской стороны непростым решением.