Полвека с Вьетнамом. Записки дипломата (1961–2011)

Не успели мы выйти из зала в примыкающую к нему комнату, в непогоду служившую гардеробной, как услышали за собой нетерпеливые голоса. Обернувшись, вздрогнул от неожиданности. За моей спиной стояла большая группа дипломатов. Вслед за нами прием покинули дипломаты всех, за исключением Румынии, восточноевропейских социалистических стран, а также, насколько помню, Монголии. Обступив меня плотным кольцом, они наперебой повторяли один и тот же вопрос: «Что он сказал?». Оказалось, среди них на приеме не было никого владеющего вьетнамским языком. «Советские ревизионисты…», – повторял я всё менее уверенно в ответ запомнившуюся фразу. Некоторые записывали. Все быстро разошлись, торопясь поскорее «отписаться» в свои столицы.

Вышли на улицу с советником. «Доложите послу, он ждет у себя в кабинете», – сказал он, прощаясь, оставив меня наедине со своими мыслями. Повторяя про себя заветную фразу, которую предстояло донести до посла, я незаметно оказался у ворот посольства, расположенного неподалеку в том же квартале. Увидел свет в кабинете посла на втором этаже, наверное, единственный во всем здании в столь позднее время. «Напишите, что было сказано в речи и о лозунгах в зале. В Москву сообщу я сам», – выслушав меня и не отрывая головы от кипы бумаг на рабочем столе, коротко бросил он. Выполнив поручение, протянул исписанный листок послу. «Вы свободны», – только и сказал он, прощаясь, в обычной для себя сдержанной манере.

Надо сказать, несмотря на некоторую сухость тона в отношениях с подчиненными, приобретенную, наверное, за долгие годы аппаратной карьеры в ЦК КПСС, Илья Сергеевич Щербаков, переведенный три года назад на посольскую должность из Пекина, где он недолго проработал в должности советника-посланника, пользовался неизменным уважением у молодых дипломатов. Не в последнюю очередь за его отеческое понимание и заботу о наших нуждах. Видимо, со скидкой на военное время и наше безсемейное положение, он нередко прощал нам мелкие шалости и не очень серьезные отступления от дисциплины, при этом ценя и поощряя за успешную работу. Трудоголик и аскет в быту, он был полностью лишен комчванства, что нас подкупало и отличало его от некоторых других знакомых нам начальников.

Вернувшись из посольства домой, остаток вечера и часть ночи провел в раздумьях о превратностях дипломатической карьеры. Посреди ночи мое полусонное воображение рисовало картины скорой встречи с Москвой. Отгоняя невеселые мысли, утешал себя неожиданно представившейся возможностью повидаться с родителями.

Утро следующего дня в посольстве начал со сбора информации о происшедшем накануне в дипломатическом клубе. С напряженным вниманием вслушивался в новостные выпуски радиостанций, вещавших в основном из Сайгона на Вьетнам и Юго-Восточную Азию, пробежал глазами странички «радиоперехвата» на французском (краткие выдержки из сообщений западных информационных агентств, рассылаемые в то время вьетнамским МИДом в некоторые иностранные посольства). Конечно же, те не упустили случая посмаковать – и не без доли злорадства – вчерашний инцидент, снабдив свои корреспонденции из Ханоя броскими заголовками: «Дипломатический скандал в Ханое», «Сенсационное происшествие на китайском приеме», «Впервые в дипломатической практике Ханоя» и т. п.

Только к концу рабочего дня, когда посольству удалось заполучить полный текст речи китайского посла, я, наконец, вздохнул с облегчением. В ней прямая критика в адрес Советского Союза была не только в начале текста, но и повторена позже, когда мы уже ушли в знак протеста с приема.

Случай на ханойском озере

Для посла СССР в ДРВ И.С. Щербакова, практически безвыездно пробывшего на этом посту почти десять лет, большую часть из них в условиях воздушных налетов, единственным увлечением была рыбалка.

Раз в неделю по воскресениям, когда наступала короткая пауза в воздушных налетах, он, невзирая на погоду, рано утром выезжал с водителем на расположенное неподалеку от центра города озеро Хотэй (Западное озеро), к которому примыкало разделенное дорогой другое озеро меньшего размера Truc Bach (Чукбать), и рыбачил там до обеда с удочкой.

Нарушить этот незыблемый распорядок или ускорить его возвращение в посольство мог только воздушный налет. (На протяжении всех долгих военных лет это хобби посла оставалось головной болью для сотрудников посольства, отвечавших за обеспечение его безопасности. Не в силах запретить послу поездки на озеро, часы его отсутствия за пределами посольства они проводили в тревожном ожидании на рабочем месте.)

По невероятному стечению обстоятельств в то самое озеро Чукбать 26 октября 1967 года (это произошло в четверг, когда посла на рыбалке не было) угодил, катапультировавшись из подбитого самолета лейтенант-коммандер американских ВВС, впоследствии сенатор и кандидат в президенты США от Республиканской партии Джон Маккейн. Вылетевший в тот день с авианосца бомбить теплоэлектростанцию в центре Ханоя он был сбит ракетой советского производства.