Полынь (СИ)

И Байирр, вспомнив о тайне, поспешил поделиться ею с Мадием. Никто не смеет вставать поперёк воли Байирра. Кебет ещё пожалеет, что посмел заглядеться на собственность старшего брата. Байирр ещё посмотрит, как будет корчиться в цепях братец, когда его нукеры будут один за другим драть худородного и спереди и сзади. Он ещё посмотрит в глаза подлого попирателя заветов предков, когда будет резать ремни со спины щенка… Он… он посмотрит!

Мадий бесстрастно смотрел на мощные укрепления Ауминзы. Вот он взмахнул камчой. И необузданная орда ринулась к стенам цитадели. Ишгаузы текли лавиной. Тучи стрел с тлеющей паклей на концах взлетали молниями. Разили стоящих на крепостных стенах защитников города. Впивались в стены. Балки. Кровли. Запылала крыша Храма Богини Триждывеличайшей. Огонь захлестнул храмовые постройки. По сухим балкам побежал ко дворцу шада… Всё смешалось. Кричали люди, ревели животные. Трещали крыши и своды. Гулко били тараны в окованные медными и железными полосами ворота.

Северная стена цитадели пылала. Взметнулись арканы из сыромятной кожи. Впились в древние стены корявые крючья. На стены полез чёрный рой. Их обливали маслом, пронзали стрелами. Раскраивали черепа топорами и булавами. Сотни и тысячи штурмующих летели с воплем вниз. Но всё новые и новые волны накатывались и откатывались от стен цитадели. Вниз полетели тела защитников крепости.

- Настал твой черёд. – Мадий насмешливо смотрел на нетерпеливо ёрзающего в седле Байирра.

Байирр даже не дождался конца речи ишгауза. Рванул вперёд коня. Три десятка ишгаузов подлетели к южной стене. Байирр уверенно повернул нужные рычаги. Узкие ворота со скрипом распахнулись. Копыта мохноногих степных коников застучали по древним плитам цитадели. Перебив стражу южных больших ворот, ишгаузы, возглавляемые предателем, распахнули ворота настежь. Через эти ворота в цитадель хлынуло всё степное воинство.

Теперь дрались повсюду. В домах и на улицах. Во дворах. На крышах полыхающих домов. Во дворце. Пылающие крыши обрушивались, одинаково погребая под собой и защитников и захватчиков. Три месяца осаждённые защищали свою крепость. Свои жизни. Своих Богов. Которые отвернулись от своих детей. Три месяца отчаянья и тоски. Страха. Но устоять не смогли.

Кочевники покинули разорённую цитадель на третий день. Унося с собой всё, что смогли унести. Выкапывая из дымящихся обломков рухнувших зданий сплавившиеся комки серебра и золота. Плющили драгоценные сосуды. Выковыривали сверкающие камни. Ссорились из-за ценных клинков. Резали бесценных теке на бешбармак*. Гордых вельмож Ауминзы делили по жребию. Шад погиб в пламени своего дворца, предпочтя смерть плену и позору.

Байирр бесился, не в силах дождаться, когда же головорезы Мадия доставят ему брата и райскую птичку, ставшую предметом раздора между братьями. Боясь, что шальная стрела пробила горло младшего брата. Или тяжёлый зубец обрушившейся башни погрёб его под собой. Или он сгорел в пожаре. Лишая тем самым святой мести.

Кебета нашли в угловой башне у Восточных ворот. Тяжело раненный вельможа был полузасыпан обломками рухнувшей стены. Его за ноги выволокли на скользкие от крови плиты улицы. Певуна нигде не было. Ни среди мёртвых. Ни среди живых. От Кебета ничего не удалось добиться. Несмотря на калёное железо и кнут. Руфин как в воду канул. Байирр озверел. Накинул на шею брата аркан и поволок за своим конём.

Благословенный дом предков пылал. Далеко в степи было видно алое зарево. Больно. Что ждёт его среди диких кочевников? Чьим рабом он станет?

Нет, не станет ничьим. Непокорных убивают. Его убьют скоро. Кебет только устало и безразлично прикрыл мутные от боли глаза.

- Будь счастлив, ясноглазый. – Шевельнулись лопнувшие губы. И сомкнулись упрямо.

Скрипели огромные несмазанные колёса. Подпрыгивали на кочках, вязли в песках. Сознание Кебета уплывало. Руфин смеялся колокольчиком.

А пепелище на месте древней всегда цветущей Ауминзы ещё долго дымилось. Унося души защитников крепости прямо к порогу предвечного Неба… Ишгаузы никогда не брали пленных… и им не нужны были рабы.

Тяжело уползала чёрная змея, набившая брюхо. Оставляя чёрный след на жёлтой земле степи. Мадий решил, что никуда не денутся цветущие оазисы древнего Маверронахра*. Он придёт снова. Весной. Дикое войско откочёвывало на зимовку в стылый мелкосопочник.

___________

Арыки - каналы 

Парсанг, фарсанг - персидская мера пути. Равнялся примерно 4,5 км. 

Тельпек - лохматая туркменская папаха. В ней не холодно зимой, и не жарко летом. 

Тюбитейка - квадратная шапочка. Зачастую весьма красиво и дорого вышитая. 

Аркан - верёвка из конского волоса. Для ловли лошадей. Очень прочная и жёсткая.