Полжизни

Онъ взглянулъ на меня такъ строго, точно хот?лъ выпытать: не провожу ли я его побасенками?

— Предположите, продолжалъ я одушевляясь, что онъ не отниметъ у ребенка никакихъ правъ, а настоящему отцу не откажетъ и въ его правахъ…

— Идилія, быть этого не можетъ!..

— Спорить съ вами не стану; но отчего же не попробовать? И тутъ вамъ — всего мен?е надо выставляться. Это не уклончивость, а разумная любовь. Между вами можетъ выйти печальное столкновеніе, и оно ничего не р?шитъ. Вы говорите: одинъ на м?ст? останется. А какъ не останется? Разв? дуэль подниметъ ваши права? Ни мал?йшимъ образомъ. Вы оба останетесь живы. Графъ поведетъ себя, какъ ему угодно, разведется или н?тъ съ женой, признаетъ или н?тъ ея ребенка — а вы ни причемъ…

— Исходъ будетъ! стремительно перебилъ Р?звый. Нельзя будетъ продолжать брачныхъ отношеній.

— А вы справлялись у графини: желаетъ она развода или н?тъ?

— Я не знаю!..

— А хотите д?йствовать? Такъ позвольте мн? васъ ув?рить, что она не пойдетъ на разводъ; и еслибъ она шла на него, вашъ долгъ — долгъ любящаго челов?ка — удержать ее отъ такого безумія. В?дь ей скоро сорокъ л?тъ, у ней взрослая дочь, у ней сынъ подростокъ. Вы забыли видно, что такой разводъ поведетъ за собою церковное покаяніе… да это еще бы не б?да: а то — потерю добраго имени… въ глазахъ т?хъ, которые и мизинца графини не стоятъ…

По м?р? того, какъ я говорилъ, Р?звый все бл?дн?лъ и тревожно озирался…

— Какъ же быть!.. вырвалось у него.

— Не д?лать ничего наскокомъ. Вы не хотите уклоняться — выступайте, когда васъ надо будетъ. Васъ душитъ ложь и притворство — попросите у графини позволенія снять съ себя эту ложь.

— Но она не хочетъ; я знаю, что она сама все скажетъ графу…

— Если вы въ этомъ ув?рены — предупредите ее, но какъ?

Я сд?лалъ передышку, и взявъ его за руку, добавилъ:

— Мн? вы в?рите, черезъ меня вы и должны д?йствовать.

— Черезъ васъ? изумленно переспросилъ онъ.

— Ни черезъ кого другаго. Я изучилъ графа. Онъ меня одобряетъ Я съум?ю изложить ему все — ничего не утаивая… Онъ пойметъ васъ… и…

— Я не хочу его великодушія!

— Вы ничего не можете хот?ть, Леонидъ Петровичъ, для себя… Какъ будетъ лучше для нея и для существа, которое появится на св?тъ — такъ и для васъ будетъ ладно.

Я съ такой твердостью выговорилъ это, что онъ даже склонилъ голову.

— Я вамъ в?рю, прошепталъ онъ.

— Стало-быть, и слушайтесь меня. Я переговорю съ графомъ. Нужны будете вы сами, я скажу вамъ: идите къ нему. Не нужны — я скажу: у?зжайте, какъ можно скор?е. И вы должны будете повиноваться мн?. Идетъ? весело спросилъ я.

— Идетъ, выговорилъ онъ тронутымъ голосомъ.

На томъ мы и разстались.

XXXI.

Я былъ совс?мъ готовъ. Ни колебанія, ни вопросы, ни увертки — ничто не замарало моего чувства, оно осталось т?мъ; т?мъ же осталось и р?шеніе.

Но не безстрастное равнодушіе жило во мн?, когда я шелъ къ «Панкальди», разсчитывая, что найду тамъ графа за газетой. Я зналъ, каково мн? будетъ сказать этому честному и дов?рчивому челов?ку: — «Вотъ, что я сд?лалъ» и этимъ же признаніемъ на-половину обмануть его; но страданія ждалъ я, точно какой-то манны… Грубо сколоченному челов?ку, какъ я, позволительно, хоть разъ въ жизни, такое самобичеваніе!..

Я нашелъ графа, какъ разсчитывалъ, за газетой. Онъ обрадовался моему приходу: должно быть газету онъ прочелъ и скучалъ, дожидаясь об?да.

— Извините, графъ, началъ я, хочу васъ немного потревожить. Вы читаете…

— Кончилъ, кончилъ, очень радъ пройтись съ вами… Пойдемте туда, черезъ мостикъ, подъ нав?съ, понюхать морскаго запаха. Теперь тамъ еще никого н?тъ…

Онъ такъ посп?шно сложилъ газету и поднялся, точно будто онъ уже былъ предупрежденъ. Быть можетъ его и предупредили.

Мы добрались до круглой площадки. Она оказалась совершенно пустою, да и врядъ-ли кто-нибудь явился бы туда въ этотъ часъ — часъ об?да итальянцевъ. Кудласовы об?дали поздн?е.

Мы с?ли на единственную скамью, около мачты, поддерживающей верхъ полотнянаго колокола-нав?са.

Предисловій никакихъ не было.

— Пришла минута, графъ, заговорилъ я спокойно, и глядя ему прямо въ глаза, когда я долженъ снять съ себя маску. Графиня собирается быть матерью… Передъ вами отв?тчикомъ я, а не она…

Онъ откинулся и вспыхнулъ. Вс? слова онъ отлично разслышалъ и понялъ, но не хот?лъ ихъ сразу понять.

— Это не шутка, графъ, продолжалъ я все такъ же, не безумный вздоръ… Лучше поздно, ч?мъ никогда… Да и графиня не хот?ла бы обманывать васъ…

Я нарочно это прибавилъ, и самымъ обыденнымъ, почти грубоватымъ тономъ.

Тутъ только онъ вполн? уразум?лъ.

— Вы? вскрикнулъ онъ, и какъ-то странно улыбнулся. Вы, повторилъ онъ, теперь… посл? дв?надцати л?тъ?!..

— Не тратьтесь, графъ, не стоитъ. Лучше спрашивайте меня, я вамъ все разскажу, все…

Въ эту минуту я не только способенъ былъ разсказать ему мою, настоящую правду, но умеръ бы доказывая, что я д?йствительно во всемъ виноватъ. Одного бы я ни за что не сказалъ, что Коля — мой сынъ. Я этому вполн? не в?рилъ и не хот?лъ отнимать его у графа.

— Не надо, чуть дыша и зам?тно борясь съ собою, проговорилъ графъ. Это останется — при васъ… Я не судья, я не инквизиторъ, Николай Иванычъ, я…