Полжизни

Мнѣ ничего не оставалось дѣлать въ этрусскомъ салонѣ. Программа была разжевана, и тотъ, къ кому она обращалась — контрасигнировалъ ее.

Я взялся за шляпу.

— Куда-же вы, Николай Ивановичъ? затараторилъ Рѣзвый, такіе интересные дебаты — и вы торопитесь спать!

— Да вы уже договорились до полнаго соглашенія, отвѣтилъ я; какіе же возможны дебаты?

— Николай Иванычъ одобряетъ разводъ на собственный фасонъ, вымолвила неспѣша графиня.

Когда я подошелъ къ ней проститься, она сухо спросила меня:

— Вы поѣдете встрѣчать?

— Поѣду, а вы?

— Нѣтъ, — они не маленькіе… Впрочемъ съ кѣмъ-же отпустить Колю…

Поморщивъ лобъ, она рѣшила:

— Можетъ быть, я и соберусь; но вы меня не ждите.

— Слушаю-съ, смиренно выговорилъ я.

Добрѣйшему Леониду Петровичу точно въ самомъ дѣлѣ было непріятно, что я уходилъ. Даже кожа счастливца не дѣлала его эгоистомъ.

XV.

Съ настоящимъ замираніемъ сердца ждалъ я поѣзда на дебаркадерѣ. Наканунѣ я прочелъ въ какой то итальянской газетѣ о желѣзнодорожномъ несчастіи, случившемся между Римомъ и Неаполемъ. А тутъ мнѣ представились спуски съ горъ и безпрестанные туннели, хотя я и зналъ, что графъ съ Наташей ѣхали не изъ Неаполя, а изъ Турина. Оставалось три минуты до прихода поѣзда; но графини я не видалъ подъ навѣсомъ дебаркадера. Ухо мое схватило чуть слышный свистокъ машины… Я побѣжалъ къ срединѣ платформы, разсчитывая, что тутъ должны остановиться вагоны перваго класса.

Разсчетъ мой оказался вѣренъ. Почти противъ меня въ окнѣ вагона показалась фигура графа въ такой-же шляпѣ, какая у Рѣзваго, но въ бѣлой парусинѣ. А за нимъ выглядывала и моя милая Наташа.

Они меня не сразу разглядѣли. Я ихъ окликнулъ, прежде чѣмъ поѣздъ совсѣмъ остановился.

Съ графомъ мы обнялись, а Наташа чуть не прыгнула мнѣ на шею. Мы съ ней расцѣловались по-русски, что графу, кажется, очень понравилось.

Но онъ тотчасъ же, съ тревогой въ лицѣ, спросилъ:

— А графиня?

— Здорова, поспѣшилъ я его успокоить, она хотѣла пріѣхать встрѣтить васъ вмѣстѣ съ Колей.

— Отчего-жь вы не вмѣстѣ?

Этотъ вопросъ такъ естественно вылетѣлъ изъ устъ графа, что я почти затруднился отвѣтить на него безъ запинки. И въ самомъ дѣлѣ, отчего-жь мы были не вмѣстѣ съ графиней на платформѣ?!…

— Графиня просила не дожидаться ея, выговорилъ я.

— Значить, съ ней что-нибудь случилось? продолжалъ волноваться графъ.

— Я видѣлся съ ней вчера вечеромъ, пояснилъ я.

— Развѣ вы живете не въ одномъ домѣ съ нами? пугливо спросила Наташа, и лицо ея затуманилось.

Графу это тоже не понравилось. Онъ даже щелкнулъ языкомъ, что у него означало большое неудовольствіе.

— Мѣста вамъ не достало, что-ли? сказалъ онъ полу-обиженно.

— Неудобно, отвѣтилъ я, чувствуя, что вотъ-вотъ покраснѣю.

Они оба стояли на платформѣ въ какой-то нерѣшительности. Служители держали ихъ мѣшки и пледы, не зная куда нести.

— Вонъ Коля! Сюда! крикнула вдругъ Наташа и двинулась впередъ.

Подбѣжалъ Коля и бросился къ отцу. Графини съ нимъ не было, но тотчасъ-же выяснилась фигура Леонида Петровича. Онъ безъ всякаго смущенія или неловкости подошелъ прямо къ графу и поднялъ шляпу.

— Графиня прислала со мною Колю, выговорилъ онъ съ необыкновенной отчетливостью, у ней сдѣлался ужасный мигрень. Николай Ивановичъ уже уѣхалъ… Позвольте при этомъ отрекомендоваться: кандидатъ правъ Рѣзвый.

Не особенно благодушно протянулъ графъ свою руку «кандидату правъ», хотя на губахъ его и явилась обычная его благосклонная улыбка. Онъ съ безпокойствомъ и недоумѣніемъ взглянулъ на меня, точно спрашивая: — «кто это: гувернеръ, что-ли Колинъ, или просто молодой человѣкъ?»

— Леонидъ Петровичъ, выручилъ я, познакомился съ графиней на водахъ, въ Оропѣ… вѣдь въ Оропѣ, кажется? обратился я къ Рѣзвому.

— Да, въ Оропѣ, отвѣтилъ тотъ необыкновенно весело.

Но этотъ веселый тонъ не подѣйствовалъ что-то на графа. Наташа, очень застѣнчивая, почти дикая, ежилась вся отъ присутствія незнакомаго мужчины и глядѣла на меня жалобными глазами.

— Папа, ты надолго? окликнулъ графа Коля.

— Погоди, не таранти! отвѣтилъ ему графъ съ небывалой нервностью; ты бы лучше вотъ взялъ у сестры мѣшокъ.

Мы всѣ продолжали толочься на мѣстѣ.

— Прикажете карету? догадался Рѣзвый.

— Не безпокойтесь, увертывался графъ, мы сейчасъ распорядимся.

— Я минутой! крикнулъ Рѣзвый и побѣжалъ къ выходу.

— Очень любезный молодой человѣкъ, выговорилъ графъ съ усмѣшечкой, которая меня удивила: онъ въ жизнь свою не издалъ, я думаю, ни одного двусмысленнаго звука, а тутъ звукъ былъ положительно кисло-сладкій.

Мы двинулись гуськомъ. Наташа успѣла шепнуть мнѣ:

— Гдѣ-же вы живете? Далеко?

— Въ двухъ шагахъ.

— A maman какъ?

На этотъ вопросъ я ей ничего не сказалъ; графъ меня выручилъ спросивши тоже, далеко-ли я живу отъ Ѵіllino Ruffi?

Леонидъ Петровичъ приготовилъ намъ четырехмѣстную коляску, ловко подсадилъ Наташу, причемъ она адски покраснѣла, и, низко снявши шляпу, раскланялся съ графомъ.

— А вы-то что-жь, пригласилъ я, рискуя не угодить его сіятельству, вамъ вѣдь по дорогѣ?

— Пожалуйста, пропустилъ сквозь зубы графъ; Коля, садись на козлы.

— Нѣтъ, нѣтъ! защищался Рѣзвый, махая рукой. Мнѣ здѣсь надо зайти въ магазинъ на Торнабону.