Поместье Лейкседж

Ариен быстро хватает меня и крепко обнимает. Я прижимаюсь лицом к его плечу, вдыхаю запах бумаги и чернил. Он делает глубокий вдох, затем наклоняется и проводит пальцами линию на мокрой земле. Покрытой грязью рукой проводит по груди, делая знак Леди.

Кловер повторяет его жест. Она вытирает грязную руку о юбку и улыбается мне:

– Удачи, Виолетта.

Она приподнимает бровь и наклоняется, чтобы прошептать:

– Кстати, у тебя на шее огромный след от поцелуя, ты в курсе?

Я кладу руку на шею, мое лицо пылает жаром, и она фыркает в ответ. Я усмехаюсь и отталкиваю ее, качая головой. Я вдыхаю, затем наклоняюсь, чтобы прижать пальцы к земле. Медленно провожу рукой по груди, оставляя черную полосу на линии сердца.

Ариен и Кловер отступают, стараясь не размыть ногами печать. Я медленно опускаюсь на колени и кладу руки на землю.

Гниль просыпается. Щупальце тьмы разворачивается и скользит по кончикам моих пальцев. Я смотрю на озеро и думаю о семье Роуэна, канувшей в этой чернильно-темной воде. Об Ариене, пойманном огромным количеством когтистых рук. Я судорожно вздыхаю. Мне так страшно.

Я оглядываюсь через плечо. Ариен и Кловер вместе стоят прямо за внешним контуром печати. Роуэн и Флоренс ждут под деревьями.

Я боюсь. Но я не одна.

Магия гудит под моей кожей, и печать на моем запястье начинает светиться. Когда моя сила просыпается, меня снова наполняет сильное одиночество, острое чувство пустоты. Напоминание о том, что часть меня, которая когда-то была здесь и ярко горела вместе с моей магией, потеряна навсегда. Когда я закрываю глаза, то снова оказываюсь на выжженном поле, где ничего не растет. Нить моей силы свободно обвивается вокруг меня.

Я представляю, как она завязывается все туже и туже. Новая сила накапливается во мне, и я чувствую, как она, горячая и жестокая, собирается в моих руках.

Я впускаю ее.

Жар вспыхивает в груди, а затем лихорадочно распространяется по всему телу. Я открываю глаза и глубоко вжимаю руки в грязь. Из моих ладоней исходит свет. Я солнце. Я лесной пожар. Линии печати вокруг меня загораются золотым сиянием. Оно распространяется вдоль берега до тех пор, пока вся земля не начинает сиять.

Я могу это сделать. Я это сделаю. Я пошлю свою магию во тьму и все исправлю.

Гниль начинает корчиться. Я чувствую ее ярость, ее голод. Она пытается бороться со мной. Я толкаю, она толкает обратно. Я зарываюсь руками глубже в землю. Сила горит, и горит, и горит. Ощущение пустоты тоже неуклонно нарастает, и то место во мне, которое раньше не было пустым, наполняется невыносимой болью. Это очень больно. Я сильно прикусываю губу. У меня из носа идет кровь.

Я могу это сделать. Я могу это сделать.

По земле проходит ужасная, нескончаемая дрожь. Затем все стихает. Я оборачиваюсь, и недоверчивый смех застревает у меня в горле. Неуверенно улыбаясь, Кловер и Ариен отрывают руки от печати. Позади них, под деревьями, поднимаются на ноги Роуэн и Флоренс. Когда я смотрю на берег, меня наполняет надежда.

Все исправлено.

Берег – гладкая земля и рассыпанная галька; лес – светлый, с шелковистой корой и новыми листьями, развевающимися на фоне звездного неба. По чистой воде, отражающей лунный свет, идет рябь. Я осторожно прикладываю руку к земле. Получилось.

Я хочу опуститься на землю, свернуться калачиком и не двигаться.

Но затем я чувствую под ребрами странный острый толчок. Я шатаюсь и чуть не падаю, земля под моей рукой становится все темнее и темнее. Тонкие ручейки теней растекаются вокруг меня вверх к лесу и обратно в озеро. По земле проходит дрожь, а потом открывается рана, разрывая землю от моих рук до самой кромки воды.

Я слышу крик Кловер, и Ариен делает шаг через печать. Я протягиваю руку, чтобы остановить его:

– Нет! Не подходи. Это может…

Он останавливается. Я наклоняюсь и засовываю руки в землю. Гниль быстро поднимается и обволакивает меня, пока мои запястья не попадают в ловушку. Она сжимается и сжимается болезненной, сокрушающей хваткой. Свет моей магии вспыхивает из-под грязи. Печать ярко пылает, замысловатые линии сверкают золотом на почерневшей земле.

Я закрываю глаза и всем своим весом прижимаюсь к берегу. Мое сердце отчаянно бьется о ребра. Мир слишком яркий, слишком горячий.

Издалека доносятся тяжелые шаги. Роуэн подбегает ко мне, его ботинки размазывают печать, разрушая заклинание. Когда линии разрываются, свет рассеивается.

Он хватает меня за плечо:

– Лета, ты не можешь этого сделать. Ты не можешь…

Вдруг он обрывается, и наступает внезапная, удушающая тишина.

Земля дрожит, и он дрожит. В уголках его глаз скапливается кровь. Он моргает, и она растекается по его глазам, пока они не становятся малиновыми. У его горла корчится тьма, разворачиваются тени. Я вижу, как он пытается сопротивляться: его зубы стиснуты, дыхание учащенное. Его шрамы открываются, и из ран вытекает черная вода.

А потом, как в саду, он уходит.