Поместье Уэйкфилд

Ника сразу встала в очередь. Она взяла банку кока-колы, две плитки шоколада и банан. Квинн набирал полные руки батончиков, чипсов и крекеров; поймав ее взгляд, он улыбнулся, и от этого его приобретенные под мексиканским солнцем веснушки поползли вверх по носу.

Он вручил ей десятидолларовую купюру.

– Нужны дополнительные фонды?

Ника покачала головой и посмотрела на него с порицанием.

– Я надеюсь, ты не у Чеда их вытащил.

– Я бы никогда не посмел! – распахнул Квинн свои синие глаза с притворной детской невинностью.

Она обратила внимание на проход с конфетами. Интеграл нависал над журнальной стойкой, в которой имелась небольшая секция комиксов. Ника заглянула через его плечо.

– Я пытаюсь решить, накормить ли мне свое тело или душу, – поведал он с такой глубокой тоской, что Ника рассмеялась.

– Ничего смешного, – проворчал он.

Ника похлопала его по плечу.

– Я думаю, тело будет лучшим выбором на данный момент.

Что-то блестящее над головой Интеграла привлекло внимание Ники, и она, взволнованно вскрикнув, потянулась к искрящемуся предмету.

– Снежный шар! У меня их целая коллекция была.

Ника встряхнула стеклянную луковичку и с удовлетворением наблюдала, как снег кружится и оседает на пластиковой горной цепи. Основание снежного шара гласило: Big Bear – название горнолыжного курорта. Здесь были также снежные шары, посвященные Лос-Анджелесу, Сан-Диего и Голливуду. Ника положила сувенир на место.

– Раньше я покупала по одному в каждом городе, где мы останавливались или жили, – объяснила она. Интеграл слушал ее, не отрывая глаз от комиксов.

– Так коллекция все еще у тебя?

– Нет, мы слишком часто переезжали для такой тяжеловесной коллекции. Я перешла на магнитики, а затем – на открытки.

Ее коллекция открыток, вероятно, все еще в сумке на молнии, пылится у тети Сони.

– Возьми настоящую еду, – через плечо проинструктировала Ника Интеграла, направляясь к кассе.

Эмбер уже платила. Она взяла йогурт, пачку орехов и бутылку апельсинового сока.

– Ты выставляешь нас безответственными едоками, – поддела ее Ника.

– «Мое тело – мой храм», – сказала Эмбер с улыбкой и в этот момент разразилась сильным кашлем.

Эмбер прикрыла рот рукой. Она выглядела особенно хрупкой и бледной под люминесцентными светильниками заправки. «Как же она похудела», – подумала Ника с беспокойством, потянувшись к костлявому плечу подруги.

Когда конвульсии прекратились, Эмбер взяла свои продукты и с надеждой улыбнулась Нике.

– Мне бы не помешали дополнительные «очки здоровья», как в компьютерной игре, – пошутила она чуть слышным голосом. Сердце у Ники заколотилось.

Десять минут спустя, когда уже и Чед набрал себе провизии – пива и пирожных «Твинкиз», – все ждали только Интеграла.

Наконец он ввалился в фургон с небольшим бумажным пакетом сладостей в одной руке и зажатым между двумя пальцами корн-догом – в другой. Выражение его лица было кислым, как у ребенка, которому отказали в мороженом на кассе, а теперь он несет к машине мамины лук и морковь. Ника игриво ткнула его в бок, когда фургон отъехал от заправки.

– Не унывай, читатель, – подбодрила она его.

Квинн, демонстративно прочистив горло, полез в коричневый бумажный пакет, который был у него заметно больше, чем у всех. Он вытащил из него ту самую книгу комиксов, которую присматривал для себя Интеграл. Тот, засияв, тут же выхватил комиксы у Квинна из рук.

– Для тебя, приятель, – подтвердил Квинн.

Интеграл пробормотал «спасибо» глухим от потрясения голосом и в следующее мгновение уже погрузился в чтение. Квинн тем временем запустил руку в пакет и вытащил маленькую бутылочку.

– И для тебя, – протянул он подарок Эмбер.

– Эфирное масло? Ой, спасибо, Квинн! – пискнула она благодарно. – Мятное, мое любимое…

Квинн в последний раз порылся в пакете.

– И для миледи.

Ника покраснела, как зрелый помидор, когда ее назвали «миледи», хотя знала, что Квинн считает это шуткой. Он протянул ей круглый предмет, завернутый в коричневую папиросную бумагу. Она осторожно развернула: снежный шар. На нем была надпись «Санта-Барбара», а внутри изображена небольшая группа людей, которые катались на волнах. Когда она встряхнула шар, внутри него зажглись радужные блики – мерцающие пылинки, напоминающие звездопад, опускались на пластиковый пляж.

– Как прекрасно, – пролепетала она ошеломленно.

Квинн выглядел довольным.

– Чед, тебе я ничего не купил, – громко объявил он. – В основном потому, что у меня кончились деньги, а также потому, что я ненавижу тебя и хочу, чтобы ты умер.

Чед прищурился в зеркало заднего вида.

– Лучше пусть не окажется, что ты соришь моими деньгами, пацан. Потому что, если это так, я тебе сломаю палец за каждый доллар, – холодно пообещал он.

Квинн сглотнул.

– И не думайте, что я не знаю об украденных флаконах, – продолжал Чед.

У Ники екнуло сердце.

– Но это уже ваша проблема. Мне только на несколько дней меньше убивать, присматривая за вами.

Напряжение в машине немного ослабло, и через мгновение возобновилась непринужденная болтовня, за которой последовали чавканье и бульканье, сопровождавшие жадное потребление закусок и напитков.